Рядом с молниями
Шрифт:
— Дело, которое нам поручено, новое. Люди пришли разные. Мы ни в чем не оправдываемся. Здесь вина всех нас, от командира до инженеров службы полковника Василевского. Внешняя сторона в подразделении Герасимова покорила всех: безукоризненная уставная служба, армейский порядок, дисциплина. Объявили подразделение отличным, маяком сделали, а на поверку оказалось оно самым слабым по специальной подготовке. Мы сами перехвалили — сами и сказали личному составу о промахе.
Смирнов положил перед членом Военного совета приказ по части. Тот вслух прочитал: «О грубом
Подполковник Забегайлов поднялся и, открыв блокнот, начал докладывать. Послушав немного. Павел Иванович жестом руки остановил его.
— Вы со многими людьми говорили, Константин Тимофеевич?
— А где люди? — вспыхнул инспектор. — Нет их ни в штабе, ни в политотделе. В подразделениях тоже никого не найти. Беда, прямо. Был я в танковых войсках, все находились на месте — или в штабе, или на танкодроме. А здесь ничего не могу понять.
— Где работники штаба и политотдела сейчас, товарищ Смирнов? — спросил генерал-полковник.
Михаил Иванович вынул свой блокнот, полистал:
— Группа в составе семнадцати человек — офицеры штаба, политотдела и инженерной службы — сейчас в третьем подразделении. Возглавляет группу подполковник Бодров — начальник штаба части. Весь личный состав занят: одни учатся, другие учат, третьи обеспечивают нормальную жизнь личного состава... А сколько времени отнимает строительство жилья, городков, спортивных комплексов, шефская помощь... Все это надо понять.
Член Военного совета пристально посмотрел на Смирнова.
— Разрешите продолжать? — спросил Забегайлов.
— Достаточно, Константин Тимофеевич. Нас с вами призывают все понять. Мы постараемся сделать это, побывав на местах.
Генерал-полковник посмотрел на часы:
— Пора обедать.
В Ракетных войсках стратегического назначения знали Павла Ивановича Ефимова как скромного, простого и доступного человека, ни в чем не притязательного. В столовой военторга он с аппетитом съел борщ, баранину с картошкой. Чай был так себе, жиденький, но Ефимов похвалил:
— Очень сладкий чаек... А как с пищей духовной? Библиотеки, читальные залы, киноустановки в каждом ракетном подразделении?..
— Это далекая мечта, товарищ генерал-полковник, — ответил Смирнов.
— Почему мечта? Реальность, причем скорая. Ну ладно, об этом после поговорим... Спасибо за обед, выезжаем в ракетные батареи.
Подполковник Бондарев и капитан Думов встретили члена Военного совета у ворот технического городка.
— Пройдемте в штаб, — выслушав доклад Бондарева, сказал Ефимов, — на командный пункт и в учебные классы.
Он направился по асфальтовой дорожке, внимательно осматривая строившийся городок.
— Это что? — спросил Ефимов, показывая на кирпичное здание.
— Учебный центр, а там, за ним, здание культпросветцентра, а еще дальше —
— Товарищ Бондарев, а что это за культпросветцентр?
— Это центр, где будут клуб, лекционный зал, библиотека и чайная. Все вместе — культпросветцентр.
— Вот как!..
На командном пункте член Военного совета подошел к светящейся многими десятками разноцветных электрических лампочек аппаратуре и спросил:
— Долго работали над этой «машиной»?
— Месяцев пять... Основные узлы получили в морском порту. Кое-что достали у связистов. Скоро она будет готова и, как только встанем на боевое дежурство, немедленно войдет в действие как автоматизированная система контроля и управления.
Павел Иванович покрутил головой.
— Что ж, молодцы! Ученые, конечно, скоро дадут нам самые совершенные средства связи, управления и контроля за подготовкой ракеты к пуску. Но сейчас нет такой аппаратуры и мы обязаны сами думать.
Бондарев улыбнулся, похлопал по панели:
— Послужит немного, а придет время — сдадим в наш музей, свидетелем первых ракетных будней для тех, кто придет нам на смену.
Член Военного совета, простившись со всеми, вышел из помещения. Подавая руку Бондареву, сказал:
— Оставайтесь и продолжайте работать по плану. Мы поедем к Федченко.
Было около восемнадцати часов, когда они по хорошо наезженной лесной дороге подъехали к позиции, где находилась ракетная батарея Федченко. Навстречу прибывшим Ефимову, Смирнову и Забегайлову вышел, печатая шаг, высокий офицер, доложил:
— Товарищ генерал-полковник, личный состав первой ракетной батареи готовится к ночным комплексным занятиям! Командир батареи лейтенант-инженер Федченко. — Не опуская руки, он сделал шаг в сторону и застыл в ожидании.
— Здравствуйте, — подавая руку офицеру, сказал Павел Иванович. — Сейчас что у вас по плану?
— Один час — отдых, затем ужин и в двадцать ноль-ноль — начало занятий.
— Тогда мы побеседуем с людьми. Соберите личный состав.
Офицеры, сержанты и солдаты собрались в учебном классе. Все с большим интересом смотрели на генерал-полковника, многие из них впервые видели военачальника такого ранга. И где — в лесу, на позиции! Вот так запросто — сидит с солдатами боевой генерал, говорит с ними, улыбается... Видимо, вспомнил свою молодость, службу, такие же, как сейчас, беседы с солдатами на привалах и в промежутках между боями.
Уже поздно вечером, когда они возвращались из первой ракетной батареи, член Военного совета спросил у начальника политотдела:
— Часто бываешь в подразделениях?
— Да, товарищ генерал-полковник, стараюсь бывать чаще.
— А каково твое мнение о Низовцеве?
— Отец у него был партизаном. Погиб в брянских лесах. Отличный сержант, коммунист.
— Да, хороший солдат... А Федченко-то каков!
— Кстати, он и разработал новый временной график. Его сейчас всесторонне проверяют. Скоро будем проводить занятия с полной заправкой ракеты компонентами топлива.