Рядом с тобой

Винк Таня

– Вы тоже решили искупаться? – весело спросил он, шлепая по песку босыми ногами. – Водичка как парное молочко.

Он плохо видел их лица, но чувствовал исходящее от них напряжение.

– Я вот искупался и заснул. Верочка, наверное, уже с ума сходит.

– Она на веранде сидела, когда мы уходили, – сказал Абу надтреснутым голосом.

– Ну, тогда я пошел. А вы?

– Мы посидим немного, вечер хороший…

О том, что Яха с такой неприязнью вымолвила имя дочки, Петя Верочке не сказал. А зачем? Оно и

так понятно – Яха не хочет, чтобы Салман привязался к Гале. Какая чепуха! На дворе вторая половина двадцатого века! Войны нет, что еще нужно? Живите, радуйтесь и не мешайте жить и радоваться другим, особенно детям. Он приоткрыл дверь комнатки и улыбнулся – дети уже спали, сопя в подушки.

Салман и Галя теперь даже во сне были счастливыми. Они знали: придет утро, и они снова будут вместе.

Вскоре настало последнее утро. Галя боялась выйти из дома. Она боялась прощаться с Салманом. Боялась, что ее сердце остановится, когда автобус, кряхтя и дымя, покинет вокзал. Боялась, что больше никогда не увидит Салмана. Она сидела в комнате одетая, причесанная, но сил встать и выйти не было.

– Доченька, – в комнату заглянул папа, – что с тобой?

Он присел у ее ног на корточки.

Галя заморгала.

– Ты грустишь, потому что Салман уезжает?

Она кивнула. Папа взял ее ладони в свои руки:

– Не плачь, все будет хорошо.

Галя отрицательно мотнула головой.

– У меня так тоже было, – папа слабо улыбнулся.

– Что было? – Галя с печальным любопытством уставилась на отца.

– Я дружил с девочкой, а потом мне пришлось уехать.

– Я…

Как Галка ни старалась, все равно заплакала:

– Я… он мне нравится-я-а-а…

– Вот и хорошо, – папа гладил ее по голове, – очень хорошо. Мне та девочка тоже нравилась.

– А ты к ней вернулся? – Галка перестала плакать.

– Нет.

– Почему?

– Потому что началась война.

– А ты видел ее после войны?

– Да, видел.

– И что?

– Я уже любил твою маму.

– Папа… папочка, – Галя обняла отца, – я больше никого не полюблю-ю-у-у…

Папа легонько похлопал ее по спине:

– Ну-ну, успокойся, он всего лишь уезжает.

– Ты думаешь, мы еще увидимся?

– Конечно!

Галя вытерла щеки и посмотрела на отца.

– Пойдем, не надо заставлять нас ждать. – Он встал.

– У меня глаза красные, да?

– А ты умойся, и все будет нормально. Никиту возьми.

Галя умылась, взяла Никиту и пошла за папой. Никто не заметил, что она плакала, или делали вид, что не замечают. Дядя Абу погладил кота:

– Сейчас Никита покажет, где самое лучшее место в доме.

Галя вертела головой – Салмана нигде не было. Юрка и Яха шли далеко впереди.

– А где Салман? – спросила она Абу.

– Куда-то убежал. Не волнуйся, он сейчас вернется.

Подошли к крыльцу, папа толкнул дверь:

– Отпусти

Никиту.

Кот поглазел по сторонам, понюхал крыльцо и, осторожно ступая, вошел в дом. Люди пошли за ним. Никита покружил по комнатам, а в одной лег и положил голову на лапки. Это была спальня родителей. Все засмеялись, захлопали в ладоши – надо же, как угадали! И тут Галя увидела краем глаза большой букет роз, выплывающий из-за ее спины. А за розами – улыбающееся лицо Салмана.

– Ой, что это? – Сердечко радостно забилось, и Галка покраснела.

– Это тебе.

– Мне?

Он кивнул. Галка взяла букет и, не зная, что сказать, не в силах смотреть на присутствующих, опустила голову и вышла во двор. Салман вышел за ней.

– Я сбегаю домой за банкой, – сказала она.

– Я с тобой.

Они шли по селу. Она держала розы как самую большую ценность в ее жизни и косилась на Салмана, на его торжественную улыбку, белоснежный воротничок, облегающий загорелую шею, и ничего и никого не замечала. Они подошли к калитке, Салман просунул руку в щель, сбросил крючок и, пропуская Галку вперед, спросил:

– А вот если б ты сама строила дом, какой бы он был?

– Какой? – Галка задумалась, но ненадолго – она уже давно знала, каким будет ее дом. – Такой, как наш, только в столовой чтоб окна были от пола до потолка, и камин чтоб был, как в романах Бальзака.

– А ты уже читала Бальзака? – удивился Салман.

– Я уже забыла, когда читала! – хмыкнула Галка.

Салман остановился и посмотрел на нее.

– Ты чего? – Галка зарделась.

– Ты очень красивая.

Пальцы Галки оцепенели, и она едва не выронила букет.

– Да ну тебя, – она махнула рукой и пошла в дом.

– Почему ты любишь эту книжку? – спросил Салман, пока она гремела в кладовке банками.

– Какую? – Она нашла то, что нужно, – пустую трехлитровую банку, и, поднявшись на цыпочки, сняла ее с полки.

– Цвейга.

Он держал книгу в руке. Галя поставила банку на стол и зачерпнула кружкой воды из ведра:

– В ней все без вранья.

– Я как-то прочел немного, – он потер висок и положил книгу обратно на подоконник, – извини, без твоего разрешения. Рассказы какие-то печальные, все плохо заканчивается, после нее мечтать невозможно.

Галя поставила розы в банку.

– Там все как в жизни.

– Ты говоришь так, будто тебе сто лет. – Он улыбнулся.

Некоторое время они стояли друг против друга, смотрели в пол и молчали.

– Я не хочу уезжать, – нарушил тишину Салман.

– Я тоже не хочу, чтобы ты уезжал, но ты уедешь.

Он протянул к ней руку:

– Галя, ты… ты мне нравишься.

Галя вздрогнула.

– Не надо, ты уедешь и забудешь меня, – сказала она, отступая.

– Я вернусь, честное слово! – Он всем телом тянулся к ней.