Ряска Правды
Шрифт:
— Какая удача, что хотя бы у одного из нас эти качества отсутствуют, — мило улыбнулась я.
Редж мягко перехватил моё запястье и взял мой палец в рот. Его губы жарко сомкнулись на моем нежном пальчике, слизывая мусс… Глаза притягивали, не позволяя отвести взгляд. Моё сердце забилось быстрее.
— Ммм… — кивнул Редж, отпуская мою руку. — Привкус черники и малины вместо скучного металлического… Мне нравится. Покормишь ещё? — улыбнулся он.
— Нет, — отрезала я, вытирая руку об траву. — Слюнявь свою ложку, пожалуйста, а я сама хочу поесть.
— Какая жалость, — вздохнул
Я фыркнула и вернулась к своей собственной тарелке, стараясь уделять внимание образу леса, который шелестел вокруг нас. Стоит признаться, что получалось пока что не очень здорово.
Реджинальд рядом со мной хитро ухмыльнулся, как будто знал, как быстро бьется сейчас моё сердце. И я, Лихо дери этого принца, не удержала концентрацию. Иллюзия, мягко моргнув, подернулась дымкой и пропала, вновь явив нам обычные стены.
Глава 12
Меня не выпускали из апартаментов.
С момента погрома столовой прошло три дня — и, похоже, теперь меня опасались больше, чем когда-либо. На мою настойчивую просьбу открыть двери, чтобы я могла прогуляться, мне намекнули, что меня сейчас были бы не рады видеть некоторые придворные.
И если первый день я просто валялась на дне своего пруда, охраняемая Змейкой, то на второй мне уже стало невмоготу. Более того — Реджинальд куда-то запропастился. На вопросы о том, где его высочество, слуги отвечали, что он очень занят, но придет, как только у него выдастся свободная минутка.
Видимо, Редж погряз в делах по уши — после нашего разговора я не видела его ни разу. Или… Он просто меня избегал? Я понять не могла, что он хотел от меня. Замуж я не рвалась, но и его внезапные смены настроения были мне абсолютно непонятны.
Воздух, казалось, был пропитан той энергией, которая бывает перед грозой — кикиморы очень хорошо умеют ощущать это.
Пусть мне и присущи некоторые… особенности, но природу я вижу глазами болотного жителя, а это значит, что в моей родословной все-таки потоптались кикиморы, лешие и водяные. Именно этому я посвятила размышления в первый день вынужденного затворничества. Все мои терзания ни к чему не привели — я не знала и сотой доли того, что было необходимо для какого-то осмысленного восприятия ситуации.
Второй день я просто медленно начинала злиться. Я существо спокойное и невозмутимое, но когда ограничивают мою свободу — это толкает меня на необдуманные поступки.
Спала я на дне моего прудика, стараясь сдерживаться — не гоже, чтобы силы от злости вырвались наружу, и вода предательски закипела.
И утром я проснулась от криков.
Мало кому приятно, когда тебя будят. Ещё неприятнее — открыв глаза, оттолкнуться ото дна, всплыть на поверхность… И увидеть что? Ясное синее небо? Жалких смертных, склонившихся к полу? Нет, не в моем случае.
— Ой, вы не сбежали! — облегченно воскликнула девушка в черном передничке, а потом зажала рот, будто ляпнув что-то не то.
Я медленно приподняла одну бровь. Змейка, оплыв за мной, положила голову мне на плечо и яростно зашипела, заставив служанку
Предыдущей ночью от скуки я сплела себе платье из подручной тины — теперь это оказалось очень кстати, потому что унижать смертных, когда ты одета, гораздо проще.
— С этого момента поподробнее, — я попыталась придать голосу не очень свойственные мне жесткие интонации. Учитывая, что идеалом в этом для меня был Реджинальд — получилось неплохо.
Девушка задрожала всем телом и отступила ещё на шаг… А я задумалась. Вылезать, вставая на колени на берегу, очень неудобно. Тогда я лишусь всякого преимущества. С другой стороны… Я легко шевельнула пальцами, посылая импульс моей любимой коряге, час которой наконец-то настал. Ещё одно доказательство того, что всем вещам можно найти применение. Даже самым, казалось бы, никчемным.
Когда коряга коснулась моих ног, я осторожно прощупала её, выбирая положение поустойчивее. Было бы не очень здорово свалиться носом в возу перед потенциальной жертвой.
Я легко повела рукой в воде — и коряга начала осторожно подниматься вверх, поднимая меня вместе с ней. Воздух был холодным, и по коже поползли противные мурашки, но я старалась не ежиться.
Я представила себе Реджинальда, гордого и невозмутимого в любой ситуации, и приподняла голову повыше. Коряга остановилась ровно у поверхности — и теперь казалось, что я стою на воде — а затем медленно поплыла к берегу.
Со стороны было бы неимоверно интересно взглянуть на это явление — девушка в платье из тины будто летит в к берегу, а за ней, рассекая воду, лениво плывет огромная змея. Увидь я такое… Ну, лично я бы посмеялась. Слишком наигранно. Болотные и речные — мы ведь совсем не такие, и не ведем себя так. Если мы собираемся кого-то съесть, в общем-то, мы это делаем и без учета людских представлений о нас. Мороки — чудное дело…
Коряга мягко стукнулась о берег, и я ступила на мягкую траву, теперь возвышаясь над и без того низкой, а теперь ещё и сгорбившейся от испуга девушкой.
— Итак. Сейчас ты расскажешь мне, что здесь происходит, и тогда, может быть, я не…
На этом месте я многозначительно взглянула на Змейку, которая довольно оскалилась. Если и раньше, когда она была маленькой, это выглядело для людей устрашающе, то что уж говорить теперь.
— Я… Я не…
— Я слушаю, — напомнила я. — И моё терпение не безгранично.
— Вас… Вас велели не выпускать…
— Кто?
— Его… его высочество.
Мои брови дрогнули, а рот изумленно приоткрылся. Вот, значит, как, Реджинальд. Вот, значит, как… Поддержка болот ему нужна. Дура, какая же я дура, что согласилась сюда приехать.
Теперь меня просто используют как заложницу… Впрочем, болотам я тоже уже вряд ли нужна. Драгомир перебесится и успокоится. Ивайло — продолжит свою размеренную жизнь. Мало ли кикимор сгинуло на его веку.
Я отступила назад, все ещё смотря на девушку. Она скорчилась и заслонила руками лицо после своего ответа — как будто я могла её ударить, как будто… Но я ведь этим и была в её глазах. Жестокой убийцей, не способной на жалость, только на расчет. Ведь именно этим я и казалась.