Рыбка по имени Зайка
Шрифт:
В четырнадцать лет Петя огорошил родителей сообщением: его каморка – это не чулан, а… ванная комната.
– Ты путаешь, сынок, – вздохнула Зоя, – ну зачем людям лишние ванные в квартире городить? Чего, первым хозяевам одной не хватало?
Петя посмотрел на наивную маму, вздохнул и начал детально изучать поэтажный план. Через год он переехал жить в комнату, где обитал папа, а в каморке и впрямь получилась ванная. Проложенные когда-то трубы великолепно работали. Семья получила личный санузел.
Все вокруг: и соседи, и учителя пророчили Пете великое будущее. Вначале казалось, что окружающие правы. Петя легко поступил в институт и занялся изучением
Шли годы, Георгий Юрьевич умер, успев порадоваться успехам сына, тот с блеском защитил кандидатскую диссертацию и был принят на работу в «почтовый ящик», абсолютно закрытое учреждение, где сотрудникам платили большие оклады, давали паек, путевки в Крым и кредит на крупные покупки. Очень многие специалисты, мечтая в советские времена оказаться в подобном месте, искали влиятельных рекомендателей, давали взятки. Петя же попал на эту службу, не прилагая особых усилий. Дорогу ему проложили талант и редкостное трудолюбие.
Бежали годы, старшее поколение квартиры вымерло, жильцов стало меньше, дети уже не плодились так, как их родители. У Вали был только один сын, у Пети, правда, появились на свет две дочери. Алеутова, не выказывавшая в детстве никаких особых талантов, мирно получила свой аттестат с тройками, выучилась на парикмахера и стала работать в салоне. Мужа она себе нашла непьющего, тихого, практически бессловесного, зато отлично зарабатывающего. В общем, можно сказать, что жизнь у Вали удалась, чего нельзя сказать о Пете.
Началась перестройка, и большинство НИИ стало погибать голодной смертью. Многие научные работники побежали кто куда. Встретить в те приснопамятные времена профессора, торгующего у метро сигаретами, было обычным делом. Люди науки выживали кто как умел: переводили аннотации на харчи, не виданные доселе советскими людьми, переучивались на маникюрш и собачьих парикмахеров, шли прислугой или гувернантками в дома стихийно народившихся нуворишей, пытались организовать собственное дело. Огромные просторные здания научно-исследовательских институтов теперь сдавались в аренду. «Режимные» предприятия, куда раньше без пропуска было не попасть, превратились в некое подобие рынков. Наука ютилась в паре самых неудобных комнат, а на работу выходила только горстка наиболее самоотверженных сотрудников. Это были либо совершенно апатичные, либо фанатично преданные делу люди. Петя относился к разряду последних.
Чем занимался сосед, Валя не знала. Петина супруга лишь вздыхала, приходя к ней одолжить кусок хлеба.
– Муж прибор делает.
– Какой? – один раз поинтересовалась Валя.
Вера, жена Победоносцева, пожала плечами:
– Не спрашивай, я ничего не понимаю в технике. Волны изучает, вроде от них умнеют.
– Умнеют? – удивилась Валя. – От чего? От волны?
Вера кивнула:
– Ага, изобретает такую штуку, с излучением. Вот направит на тебя, и сразу талантливой станешь, начнешь петь, рисовать…
– Скажите, пожалуйста, – изумилась Валя, – ну и башковитый же у вас Петька!
– Чего мне с его ума? – грустно спросила Вера. – Сама воз тяну, и девок, и мужика. Сколько раз скандалила, плюнь на изобретательство, девчонок кормить-поить-одевать надо. Как не слышит! Кивнет и в бумаги уткнется.
Валя сочувственно вздыхала. У нее-то денежки водились, Алеутова даже подумывала об открытии собственной парикмахерской.
Через год Вера стала чахнуть. Сначала она похудела, причем очень сильно.
– Ты ешь больше, – посоветовала Валя похожей на скелет соседке.
– Неохота, –
– К врачу сходи, – не успокаивалась Валя.
Вера послушалась, побегала по поликлинике и сказала подруге:
– Здорова я, пахать на мне можно.
– А чего тощаешь?
– От нервов, говорят, да и на работе выламываюсь, сама знаешь – в трех местах лямку тяну.
– Гони своего профессора на приличную службу!
– Он не пойдет, – мрачно ответила Вера, – прибор изобретает, ему эта дрянь дороже меня.
Валя обозлилась:
– Хочешь, я с ним поговорю?
– А смысл? – усмехнулась Вера. – Ничего не изменится. Уж говорено-переговорено, слез море вылито.
Спустя несколько месяцев после этого разговора Вера умерла, причем, похоже, совершенно здоровой. Врач, производивший вскрытие тела, был немало удивлен, никаких ужасных болезней у умершей не нашлось, у Веры просто внезапно остановилось сердце.
Петя, казалось, даже не заметил кончины супруги, в морг Валя его буквально приволокла, говоря:
– С ума сошел! Жена померла, а он железки перебирает. Заморил бабу голодом. Не ела Верка последнее время ничего, оттого и на тот свет отъехала.
Но еще до смерти Веры на квартиру словно чума напала. Умерло подряд пятеро соседей, причем все здоровые, ничем не болевшие. Людей косили разные болячки. Один умер от простуды, другой начал ломать кости, третья получила заражение крови. Валя лишилась мужа. Уж как она выхаживала больного, положила его в отличную больницу и ведь почти спасла. В стационаре к супругу вернулся аппетит, он снова набрал вес, зарумянился, но стоило вернуться домой, и все, помер.
После кончины Веры по двору поползли слухи: пятая квартира проклятая. Люди начали съежать с насиженного места. Куликовы, занимавшие две комнаты у кухни, поменялись с парой из Подмосковья, не успели новые жильцы въехать, как оба умерли, и полгода не прожив в столице. После того как из пятой квартиры вынесли еще два гроба, среди жильцов началась настоящая паника. Очень быстро все разбежались кто куда. Среди московских риэлторов распространились слухи о «плохой» квартире. Те, кто занимается жилищным бизнесом, могут рассказать «страшилки», связанные с тем или иным зданием. В одном очень хорошем доме в самом центре Москвы смерть косила жильцов одного подъезда, именно одного, в остальных жили нормально, а вот из дверей третьего периодически выносили гробы и около него постоянно дежурила машина реанимации. Дурной славой пользуется и здание на одном из бульваров, там, правда, никто не умирал, просто на жильцов ворохом сыпались несчастья: они теряли деньги, их выгоняли со службы, рушились семьи. Кое-кто рассказывает историю о том, как бывшая хозяйка дома, когда ее в 1932 году увозили в лагерь, прокляла всех будущих обитателей до седьмого колена. Естественно, в подобную глупость верится с трудом, но факт остается фактом. В уютном спальном районе затерялась среди деревьев обычная башня, в которой не выживают девушки до двадцати лет, с ними обязательно случается беда, а недалеко от метро «Автозаводская» во дворах прячется дом, в квартирах которого всегда погибают животные. Впрочем, есть в Москве и счастливые места. Те, кто выбрал для себя один из микрорайонов Строгино, живут очень долго, как это ни странно, но в многоэтажке рядом с загазованной МКАД, где, по логике вещей, жильцы должны иметь букет заболеваний от аллергии до онкологии, давным-давно не случалось похорон, старики там бодры, а люди среднего возраста выглядят юнцами.