Рыбка по имени Зайка

Донцова Дарья

Представляете радость детей, когда они увидели-таки Римму, стоявшую душным майским днем во дворе школы в полном зимнем обмундировании. То-то все повеселились.

Кстати, об артистических способностях. Вот они-то как раз у Риммы были. Одно время в школе работал театральный кружок, и Победоносцева, к огромному удивлению всех его членов, стала примой. Занятия вел настоящий режиссер, он очень хвалил девочку, давал ей главные роли и твердил:

– Тебе надо идти учиться, такие данные грех зарывать в землю.

Матильда Львовна выслушала режиссера и

не выдержала, сделала ему замечание:

– Зачем вы несчастной голову морочите? Римме нужно получить хорошую профессию, портнихи, например, и работать спокойно.

– Девочка одарена, – не дрогнул режиссер, – уж поверьте мне!

– Римма дурочка, – рассердилась Матильда Львовна, – наивная, глупая. О какой сцене может идти речь? Некрасиво сбивать ее с истинного пути.

– Голубушка, – прищурился режиссер, – да кто вам сказал, что артист обязан обладать умом и яркой индивидуальностью? Вовсе нет, главное – это умение воплотить на сцене чужую идею, стать тем, кого увидел постановщик. Актриса – кусок глины, в талантливых руках она делается великой. Излишняя образованность и ум как раз мешают. Римма естественна, как обезьянка в тропиках, у нее живая мимика, отличная пластика и редкостная способность выполнять чужие установки.

Матильда Львовна страшно обозлилась на режиссера и была очень рада, когда тот прекратил занятия в кружке и покинул школу.

Навряд ли бы Римма могла подружиться с «мушкетерками», ей светило стать посмешищем класса, но тут вдруг ее мать нанялась домработницей к Кисовым.

Когда одноклассники узнали, чем занимается родительница Победоносцевой, они скорчили мины и стали терроризировать девочку.

– Фу, – заявила Света Ланская, сидевшая в то время за одной партой с Машей Лаптевой и ощущавшая от этого свое превосходство над всеми, – от Римки хлоркой пахнет.

– От меня? Вовсе нет, – ответила Победоносцева.

– Нет, воняет, – хихикала Света, – ты же сортир моешь!

– Я?

– Ты.

– Ничего подобного.

– А вот и моешь! У Кисовых, – запрыгала Ланская, – каждый день, они срут, а вам убирать!

– Там моя мама работает, – простодушно подтвердила Победоносцева, – а не я.

– Что-то кофточка на тебе знакомая, – не успокаивалась Света, – я уже видела ее на ком-то!

– Так раньше ее Лолита носила, – снова бесхитростно объяснила Римма, – она пятно поставила, вот сюда, видишь? Поэтому мне и отдали. Правда, симпатичная?

– Значит, ты не только говночистка, но еще и побирушка, – заорала Ланская, – в обносках ходишь! Может, вам и со стола объедки дают?

Другая бы девочка на месте Риммы пнула противную Свету ногой или окоротила бы наглую Ланскую словами, но Победоносцева сказала:

– Мама у Лолиты очень добрая, всегда меня вкусным угощает. Вот вчера нам почти целый торт отдали, с цукатами.

– Почти целый? – скривилась Светлана. – Значит, он был надкушенным?

– У Кисовых гости были, они его не доели, не пропадать же добру, – призналась Римма, – не кислый, не обветренный, нам с мамой и сестрой очень понравился.

Ланская

согнулась пополам от смеха и стала взвизгивать:

– Говночистка, побирушка и подъедалка! Ну ваще!

Несколько девочек, с интересом прислушивающихся к беседе, моментально подпели Ланской:

– О…! Жрет объедки! Победоносцева – кошка с помойки.

– А мать ее, сортирных дел мастер.

– Я что-то не то сказала? – растерянно спросила Римма, глядя на одноклассниц. – Чего вы потешаетесь?

Новый взрыв хохота послужил ответом на ее слова. Всю большую перемену Ланская и группа подпевающих ей девочек изводили Римму. Дальше – больше. Они раздобыли где-то рваный халат из синего сатина и вручили его Победоносцевой со словами:

– Вот, бери на здоровье, классная вещь, ее до тебя лишь шестеро носили.

Римма растерянно заморгала:

– Спасибо, но мне он не нравится!

– Не стесняйся, – хлопнула ее по плечу Ланская, – надевай.

Однажды девочки в столовой увидели, что Римма несет поднос с завтраком, и зашептались. Победоносцева, не обращая внимания на окружающих, съела кашу, собрала остатки корочкой хлеба, взяла стакан чая и услышала:

– Римма, оглянись.

Не ожидая ничего дурного, школьница повернула голову. Перед ней стояла Света Ланская с тарелкой, прикрытой бумажной салфеткой.

– Ты вроде не наелась? – заботливо спросила она. – Хочешь добавки?

– Ага, – кивнула Римма, – каша вкусная, с маслом!

– На, – заулыбалась Света и сняла кусок бумаги.

– Этта чего? – отшатнулась Победоносцева.

– То, что ты любишь больше всего, – заржала Ланская, – объедки и огрызки, картофельная кожура, корочки хлеба, булочка поломанная, скорлупа яичная. На кухне целое помойное ведро с этим добром, тебе на неделю хватит. Хочешь, мы попросим, повара в мешочек положат, домой заберешь! Вам с мамой нравится за другими доедать.

– Нет, – вскинула брови Римма, – это же выбрасывают.

Одноклассники попадали от смеха, такой потехи давно не случалось.

– Верно, – чуть не плача от смеха, заявила Ланская, – нормальные люди вышвыривают, а вы с мамашкой жрете. Да ты не стесняйся, мы от души…

И она залилась от хохота. Одноклассники тоже визжали, сочтя эту шутку великолепной, только «мушкетерки» молча выскользнули из зала.

Когда Ланская вернулась в класс, ее ждал сюрприз. Место, где всегда сидела Лаптева, было пустым. Ни портфеля, ни учебников, ни тетрадей, а сама Маша расположилась в противоположном углу, она делила стол с… Риммой.

Обескураженная Ланская провертелась весь урок на стуле, а после звонка бросилась к Лаптевой с вопросом:

– Ты почему пересела?

Машенька поправила красивые волосы и мягко ответила:

– Понимаешь, Лола, Галя и я дружим с Риммой. Ты, наверное, слышала, что ее мама у Кисовых в экономках служит? Римма часто к Лоле приходит, мы теперь одна компания. Вот я и решила вместе с ней сидеть.

– А я? – испугалась Света, понимая, что, теряя Машу, она лишается и лидерства в классе.