Рыбка по имени Зайка

Донцова Дарья

– Ерунда, – согласилась с ней Галя.

– Нет, – уперлась Лола, – дело верное, поеду туда, Римма говорит, что одна ее соседка воспользовалась магией и теперь счастлива.

– Лабуда, – пробурчала Лаптева.

– Где Победоносцева? – разозлилась Галя. – За фигом она тебе голову дурит! Пойду поговорю с ней!

Лола вскочила:

– Нет, не надо.

– Почему? – изумилась Галя.

– Если ты мне подруга, то не расспрашивай Римму, – заорала Лолита.

– Почему? – растерянно повторила Галя.

–

Она испугается и не скажет мне адрес колдуньи.

– Бред! – вскипела Лаптева.

– Ну и дурь тебе в голову пришла, – принялась увещевать Галя Лолиту. – Ладно, я не стану говорить с Риммой. Но ты же знаешь, Победоносцева глупая, всему верит. Скорей всего, соседка над ней подшутила. Только зря туда съездишь.

– И потом, колдовать грех, – подхватила Маша, – тебя бог накажет.

Лола отрезала:

– Фу! Не верю я в боженьку.

– А в существовании ведьм, значит, не сомневаешься. – Галя попыталась вернуть подруге чувство реальности.

И тут Лола заплакала.

– Как вы не понимаете, – выкрикнула она сквозь слезы, – это мой последний шанс, другого не будет!

Галя с Машей переглянулись и решили: пусть Лола съездит к ведунье, ничего страшного не случится. Но отпускать подругу одну не хотелось.

– Мы с тобой, – воскликнули девочки.

– Нет, – покачала головой Лола, – у бабки условие такое, чтобы приехала лишь та, которой надо, иначе даже разговаривать не станет.

Пришлось Усовой и Лаптевой остаться дома. Маша, правда, попробовала порасспрашивать Римму, но та испуганно замахала руками.

– Ой, ничего говорить не могу, а то не сработает колдовство. Мне Лола запретила даже рот раскрывать.

Вернувшись от ведьмы, Кисова попросила подружек:

– Завтра, во время физры, присмотрите за Птицыной, чтобы ненароком в раздевалку не подалась среди урока.

– Зачем? – удивилась Маша.

– Мне бабка тряпочку волшебную дала, – мрачно объяснила Лола, – надо ее теперь к Танькиной одежде пришить. Она все время в одних джинсах шляется, других не имеет. Пока она в зале будет, я тряпицу в брючину, в подворот, и вошью.

Усова вздохнула и уставилась на Лаптеву, та кивнула:

– Ладно, раз уж начали, нужно дело до конца довести, бери иголку, мы Птицыну в случае чего придержим.

Лола повеселела и бросилась целовать подруг. На следующий день Маша поинтересовалась:

– Ну, чего, отвернуло Игоря?

– Похоже, нет, – вздохнула Галя, – вон они воркуют.

– Говорила же, чушь все это, – усмехнулась Маша.

– Ладно, забыли, – быстро сказала Галя и посмотрела на Лолиту.

Усова собиралась завести беседу на какую-нибудь нейтральную тему, но осеклась. Ее поразило лицо Лолы, бледное, с мелкими каплями пота на лбу.

– Еще не вечер, – вдруг сказала Лолита, – колдовство сразу не поможет. Скоро от Птицыной ничего

не останется. Говорил Игорь, что их только смерть разлучит! Вот и посмотрим, кому он достанется, когда Танька подохнет. Ей бабка страшный заговор сделала, на тряпку из гроба.

Усова вздрогнула, а Лаптева быстро сказала:

– Может, волосы к лету подстричь? Как считаете, девочки?

Маша явно решила более не обсуждать неприятную тему.

Придя домой, Галя позвонила Маше и спросила:

– Думаешь, это правда, про смерть, которая ждет Птицыну? Может, нам ей позвонить и все рассказать? Пусть из джинсов тряпку вытащит!

– Только опозоришь нас, – испугалась Лаптева. – Птицына знаешь какой вой поднимет! Вся школа смеяться над Лолой будет, молчи лучше.

– Вдруг Танька помрет! – не успокаивалась Галя.

– Чушь собачья, – взвилась Маша, – бабка просто мошенница, она Лолку вокруг пальца обвела, небось живет за счет таких дур. Наврет с три короба, денежки захапает и ручонки потирает. Ничего не случится, Танька здорова, как корова.

Ну а потом Птицына заболела. Никто вначале не беспокоился, в школе бушевала корь, на занятия из всего класса ходило несколько человек. «Мушкетерки» тоже подцепили заразу, а когда, выздоровев, явились на занятия, их огорошили новостью: у Птицыной лейкоз, она умирает, помочь девочке ничем нельзя, какая-то особая, ураганная форма заболевания.

С Усовой случилась истерика.

– Мы должны немедленно ехать в клинику, – кричала она подружкам, – пусть из джинсов эту тряпку вынут.

Лола, услыхав ее вопль, поджала губы, а Лаптева обняла Галю.

– Успокойся, мы тут ни при чем.

– Как же так! А заговор на смерть!

– Ерунда!

– Ничего себе «ерунда»! Танька загибается, – трясла головой Галя.

Лолита внезапно выскользнула за дверь, а Лаптева стала утешать подругу:

– Ну-ка, включи мозги! Тряпка когда действует?

– Не знаю, – прошептала Усова.

– Только если Танька в джинсах ходит, – объяснила Маша.

– Она их все время таскает.

– Не в больнице же, – резонно возразила Лаптева, – кого ж в клинике в верхней одежде оставят! Ночнушка на ней небось. А раз брюки дома, то и никакого воздействия нет, усекла?

– Ага, – дрожащим голосом ответила Галя.

Усовой было страшно до слез, она испытывала огромное чувство вины перед Таней, которое после смерти Птицыной стало просто невыносимым, а уж когда Игорь покончил с собой, то Галя поняла, что более хранить тайну не может. Вот почему она и прибежала к Матильде Львовне.

Классная руководительница стала утешать ученицу, мол, колдовства не бывает, ведьм не существует, всякие заговоры чушь. То, что случилось, ужасное несчастье, горе, но оно не имеет никакого отношения к глупости, которую придумала Лола.