Рыбья кость
Шрифт:
У него комната под крышей.
Может стоило что-то купить?
Там точно сквозняки. И плохая звукоизоляция — чем выше этаж, тем громче воет ветер, а комната Леопольда, судя по расположению, совсем близко к внешней стене.
Марш стояла на платформе, обхватив себя руками, потому что карманы на пиджаке были зашиты, и не могла сделать ни шага. Вокруг толкались люди, задевали ее плечами и наступали ей на ноги, а она впервые не огрызалась и даже не могла разозлиться.
А люди неуклонно теснили ее к ограждению платформы, пока она
Внизу проносились розово-синие пятна аэрокэбов и ползли золотистые и зеленые змеи экспрессов. Перчатки намокли, волосы беспощадно путал ветер, но там, внизу, было так красиво, что обязательно нужно было постоять и посмотреть. Подольше. Никуда не идти.
— Хотите прыгнуть? — окликнул ее кто-то. Кто-то с мужским голосом, и наверное, в зеленом шарфе — она видела лишь размытое пятно.
Марш покачала головой. Пусть уходит. Она не пойдет на Стравки, не станет выслушивать утешения, и даже отвечать на репорты — сейчас у нее не было сил ни для одного человека, кроме Леопольда, да и на него, как выяснилось, не хватало.
— Вы плачете, — продолжал допытываться мужчина.
Разве? Ах вот ведь незадача, и правда.
По лицу мазнуло смутно знакомым густым синим сиянием. Марш закрыла ладонью повязку и кое-как протерла глаз.
Там, над размазанными по темноте огнями, извивался похожий на ящерицу бескрылый дракон. Бесси была бы в восторге. Интересно, почему она не ездила в другие кварталы смотреть на других зверей?
— Мне нужно в шестой квартал, — тихо сказала она, не надеясь, что мужчина ее расслышит. — А я не могу…
Голова дракона на несколько секунд поравнялась с платформой — у него были печальные серебряные глаза и десятки похожих на щупальца усов.
— Если позволите взять вас за руку — я отведу, — предложил он.
Марш на мгновение пронзила безумная надежда, что это Леопольд. Что он возвращается из какого-нибудь хорошего места, что он ее не узнал. И это у него такой ясный и спокойный голос — у него раньше был такой ясный и спокойный голос! — и что ей сейчас не придется толкаться в лифте, разглядывая его соседей, искать его комнату, а потом увидеть, когда он откроет дверь…
Она боялась представлять что может увидеть. Дракон обвивал здание квартала, будто собирался его сторожить. Будто хотел не пустить ее внутрь.
— Спасибо, — хрипло сказала Марш, протягивая руку.
В душе пузырьками забурлила знакомая злость, такая славная, знакомая злость. Пусть берет ее за руку, если не боится прикосновения мокрых ледяных перчаток.
Он не побоялся. У него даже нашелся портативный зонтик, распустивший над ними потрескивающее поле с блуждающими голубыми бликами. И ветер больше не дул.
Марш все пыталась вытереть лицо, настроить повязку и снова позвать на помощь погасшую злость, без которой она оказалась совершенно беспомощной, но ей никак не удавалось делать
— Зачем вы ко мне подошли? — спросила она, кое-как справившись с повязкой.
Мужчина — черноволосый, с неожиданно злым лицом, совсем, конечно же, не похожий на Леопольда — только усмехнулся. С хлопком сложил зонт, выпустил ее руку и исчез в ближайшем лифте.
Марш иногда думала, что сама отталкивает тех, кто способен на настоящие поступки, но потом вспоминала, что Леопольда-то она не оттолкнула. И этого вот, в шарфе — он, видимо, все прекрасно понял, и все равно помог.
Она тряхнула головой, прогоняя навязчивые мысли, и зашла в ближайший лифт.
Он целую вечность то рвался вверх, то полз куда-то в бок, а перед Марш все это время стояла необъятная женщина в дутой синтетической куртке. В другое время она бы держалась от нее подальше, но сейчас это широкое облако шуршащей оранжевой ткани было как нельзя кстати. Оно загораживало остальной мир, только тихий женский голос объявлял этажи. Марш ждала своего почти с ужасом, но когда лифт остановился и двери открылись, она неожиданно успокоилась. Прошипев что-то дежурно-раздраженное выбралась из-за спины женщины в оранжевом и вышла в серо-голубой коридор.
Села на пол прямо у лифта, развернула на коленях снимающий экран и кое-как в третий раз поправила макияж. Получилось неожиданно хорошо, она и забыла, что косметика давно не боится ни слез, ни ветра.
А все же надо было что-нибудь купить.
Она кончиками пальцев разгладила лицо, растопив натянутые под кожей проволочки и узлы, а потом встала, дошла до нужной ей двери и погладила датчик.
Потому что так было надо, и потому что она действительно больше ничего не боялась.
…
Дверь не открывалась. Марш успела подумать, что Аби ее обманул, что родственники Леопольда открыли его профиль посмертно, а отметка о смерти не появилась из-за сбоя, и еще что у нее просто очередной приступ, лекарство в манжете опять кончилось, и она просто пришла скрестись в чужую комнату.
Когда дверь наконец-то открылась, Марш даже не сразу это поняла — так и осталась стоять с протянутой к датчику рукой.
Она хотела, действительно хотела сохранить лицо. У нее был план — эйфорины, макияж, пиджак и шарфик, злость, которая позволяла ей не только огрызаться на людей в лифтах, но и удерживать мечущийся рассудок.
Только вдруг не стало никакой злости, и шарфик Бесси ничем-то ей не помог.
— Это вы, — просипела она, вцепившись в косяк. — Вы живы. Вы… вы живы.
Эти слова прозвучали почти обвинением.
А Леопольд молчал. Щурился, вглядываясь в ее лицо, и за спиной у него почему-то стояла непроглядная темнота.
Здесь нет света? Отключили за неуплату, произошел сбой и заявка на ремонт висит где-нибудь в конце очереди?
— Марш Арто, — наконец сказал он. — Ты — Марш Арто.
Она завороженно кивнула.