Рыбья кость
Шрифт:
— Чего встала? — хмыкнула Марш, поднимая воротник пальто, чтобы спрятать лицо от ветра.
На воротнике еще остался след эссенции с синтезированным запахом дыма, и это было восхитительно. С дымом у нее всегда были только приятные ассоциации.
— Красиво, — прошептала Бесси.
Марш на всякий случай огляделась.
Ничего красивого она не видела. Синяя городская темнота, выкрасившая белые стены башен жилых кварталов.
Глухие башни, без окон, только в уродливой сетке внешних лифтов, тянутся в глухое и безразличное небо, в непроглядную муть, за которой изредка вспыхивают
По башням, насколько хватало взгляда, ползли змеи голографических рекламных объявлений, к счастью, почти без портретов и маскотов — Марш этого терпеть не могла.
Марш больше нравились палатки, на них хотя бы не было вывесок, а освещение там было обычным, золотым. Еще бы, в золотом свете выпечка выглядела румяной, лапша — насыщенно-желтой, будто ее и правда подавали в крепком бульоне, а не разбавленном концентрате, а тонкие блины омлетов, вечно шкворчащие на широких жаровнях казались почти оранжевыми. Марш кто-то говорил, что самые вкусные яйца — с темным желтком. Она понятия не имела так ли это.
Пахло подтаявшим снегом, раскаленным маслом, имбирем, чесноком и холодными камнями. Марш терпеть не могла этот запах.
И ничего красивого не видела.
— Шевелись, — мрачно сказала она, дергая Бесси за ворот.
На мгновение ей показалось, что девчонка обиделась. Что она сейчас вырвется, пошлет ее и вернется домой, в свою синюю комнату с чешуйчатыми от плакатов стенами.
Пожалуй, тогда Марш бы даже немного зауважала ее.
Но Бесси пошла, кажется, даже не заметив грубости — она смотрела, как реклама универсального чистящего средства распадается на разноцветные кубики и собирается снова, превращаясь в рекламу новой модификации Аби.
Больше, чем слово «универсальный» Марш ненавидела только Аби.
Вывеска, тускло светящая розовым платьем веселой блондинки с огромной кружкой пива, мигнула, стоило ей подойти к двери «Тихушки».
На кружке было написано «0 %». Пиво, пожалуй, такое и было, до того, как хозяин разбавил его запрещенным спиртом. Только вот девчонке в розовом платье забыли сообщить.
Вообще-то алкоголь был разрешен, только на объемы крепкого действовало ограничение, но все предпочитали делать вид, что очень заботятся о здоровье и рейтинге посетителей. Закупали безалкогольный алкоголь, кофе без кофеина и синтезированный фарш. Марш как-то спросила, нет ли где-нибудь поблизости борделя, где у шлюх зашиты все дырки. За такие вопросы даже рейтинг не списывали — обычно люди не соображали, куда кидать репорт, хотя Марш-то точно знала, что нужно жаловаться на попытку получения незаконных сведений.
Хорошо, что кругом идиоты.
В баре было темно, только на стенах светились зеленью неоновые надписи. Люди казались не то мертвецами, не то рыбками в аквариуме с подсветкой, и это было славно — Марш одинаково не нравились люди, мертвецы и рыбки.
Музыка гремела, как
А пахло здесь отлично — сигаретами, синтетическим кофеинизированным концентратом, вываренными чайными листьями, а еще кажется кого-то вырвало.
Вос-хи-ти-тель-но
Бесси попыталась вырваться. Кажется, она что-то спрашивала, но Марш даже при желании ее бы не услышала, а желания у нее как раз не было. И отпускать девчонку она не собиралась.
Она втолкнула ее в бар и закрыла дверь. В зеленом дыму приветливо мигнул красный огонек, и Марш стала пробираться к нему по тесному залу, словно к маяку.
Чьи-то пальцы уверенно скользнули под фалды пальто. Она с улыбкой обернулась и крепко пожала прохладную ладонь под тонкой шуршащей печаткой.
Она не услышала ни короткого электрического треска шокера, ни слов, которыми ее обложили, но ладонь моментально выскользнула из ее пальцев.
Марш отошла на пару шагов и посмотрела на воротник. Аби молчал — репорта не было.
Вообще-то по сценарию репорт должна была отправить она. Такие, как тот, в перчатке, не очень цеплялись за рейтинг, по крайней мере не волновались о его незначительных понижениях. Только вот Марш не волновалась даже о значительных.
Красная искорка нетерпеливо мигнула.
Марш отодвинула затемненный экран и жестом скомандовала Бесси сесть.
Сама опустилась на жесткое сидение, а потом неторопливо вытащила из кармана крошечную белую скорлупку. Победно улыбнувшись продемонстрировала сидящим, а потом положила в центр стола и резко ударила по ней ладонью.
По столу пробежали зеленые лучи. Марш слегка надавила на плечи Бесси, заставляя ее откинуться на спинку дивана, а сама подалась вперед, положив одну руку на стол, а другую, с браслетом, прижав к сидению.
За едва различимым краем черной столешницы расползалась благословенная звенящая тишина.
— Ты принес? — напряженно спросила она Даффи, такого наглого, чернявого и до противного похожего на Аби без модификаций.
Даффи кивнул, даже не одарив ее одной из своих мерзких ухмылочек. Зацепил за край стола тонкую подставку с гибким щупом, на конце которого вибрировал рой синих искр.
— А без светилки не нашел?! — возмутилась Марш. — Что толку в этой дряни, если все знают, что это такое?!
Даффи с непроницаемым лицом надел на щуп елочный шар.
— Работает? — уточнила Марш.
— Да, работает, — заговорщицки прошептал Даффи. — Можем говорить. Зачем девчонку притащила?
— Я обещала пирожное, — мрачно ответила она. — Сгоняй, лапушка?
Щуплая светловолосая Иви, похожая на ребенка с фотографий из подборок про древние войны, сморщила крошечное личико и стала похожа на плачущего ребенка из тех подборок.
— Ты обещала — ты и сгоняй.
Марш на нее уже не смотрела. Она смотрела на рыжего Освальда, который нервно тер свой кривой пятнистый нос с такой силой, что тот покраснел, как у Брейсовского Деда.