Рыбья Кровь и княжна
Шрифт:
В Малом Булгаре флотилия подхватила четыре ватаги булгар, чтобы затем высадить их у впадения Липы в Танаис — строить новое городище-крепость Усть-Липье.
Отсюда вдоль Танаиса начинались земли вольных бродников, что никому не платили податей, не сеяли хлеб, а жили охотой, рыбной ловлей и торговлей скотом. С проезжих торговых караванов они пошлин, впрочем, тоже не брали, довольствовались продажей им свежей дичи и рыбы, но при малейшей обиде могли сильно наказать любого. Дарника здесь любили, тем более что немало бродников служило в его войске, и на каждой стоянке князя с двумя воеводами-бродниками, Буртымом и Сеченем, ждало щедрое угощение.
Чем
— Все равно, пока не дойдет до настоящей битвы на воде, понять, чего все это стоит на самом деле, невозможно, — говорили арсы-мореходы.
Еще несколько дней пути, и впереди показался сначала Малый Турус, а потом и Большой. Меченый уже был извещен о речном походе и как следует подготовился к встрече: бани, пиры, веселые девки. Тут же в Большом Турусе Дарника поджидал обеспокоенный посол из хазарского Калача:
— Не хочет ли князь переправиться на Итиль и идти на Хвалынское море в богатые багдатские земли?
— Это будет стоить вашему наместнику тридцать тысяч дирхемов, — невозмутимо выдвинул свое условие Рыбья Кровь.
— Обычно нам платят за проход через наши земли, а не мы платим, — скромно напомнил хазарин.
— Мои воины год назад кровь проливали за хазарского кагана и кровью расплатились за проход и по Танаису, и по Итилю. Еще раз говорю: поход в багдатские земли стоит для вас тридцать тысяч дирхемов, — повторил князь.
Никто не препятствовал послу с берега осмотреть всю липовскую флотилию. Несмотря на безоружный вид северных «купцов» и их лодий, опытный взгляд хазарина сумел по достоинству оценить всю мощь речного словенского нашествия.
— Мне лазутчики передали, что запас ромейского огня у хазарских бирем кончился, а новые горшки и сифоны из Царьграда привезут неизвестно когда, — сообщил Меченый чуть позже. — Неужели ты, в самом деле, хочешь взять Калач? Там одних воинов две тысячи, и еще столько же могут вооружить ремесленников и купцов.
— Сколько я тебя учил: считай свою силу, а не чужую, — весело заметил на это Дарник.
Хорошо отдохнув, пополнив запасы продовольствия и заменив тех, кого сильно укачивало, на турусских гридей, липовская флотилия двинулась дальше. От Туруса до Калача был один день пешего пути, столько же понадобилось и лодиям.
И вот утопающий в садах пограничный хазарско-асский город. Ассы, как русы и бродники, тоже говорили на словенском языке, но долгое разделение Диким Полем сильно изменило их: теперь они были больше хазарами и ромеями, чем словенами, и не испытывали к липовцам ни малейших единоплеменных чувств. Два года назад Дарник едва не взял Калач приступом, истребив не менее тысячи его защитников, поэтому на хороший прием здесь ему рассчитывать тем более не приходилось. Отойдя к правому безлюдному гористому берегу реки, лодии стали располагаться на ночную
У рядовых липовцев между тем шли свои споры: стоит нападать на город или нет?
— Если будем нападать, то уже сейчас надо готовиться к этому, — говорили менее искушенные бойники.
— Наш князь не пес, чтобы долго ходить вокруг и скалить зубы, — утверждали ветераны. — Всегда бьет внезапно. Вот увидите, утром сядем на весла, и вперед!
Однако утром команды «вперед» не последовало. К левому берегу направились две малых лодии, причем к городскому причалу пристала только одна, вторая остановилась от нее в тридцати саженях, чуть подгребая веслами против течения, дабы держаться на одном месте. На берег сошли под видом купцов с десяток гридей, заплатить смотровую торговую пошлину с одной лодии, обойти торжище, узнать цены, показать свои образцы товаров и под шумок оставить в Калаче парочку соглядатаев. Калачские стражники тоже нескромных вопросов не задавали: ну приехали торговать и приехали, даже на таможенном досмотре всех остальных липовских лодий не настаивали, чтобы не дать повода для ссоры. И уже сами «купцы» повышали голос:
— Чем же так нехороши наши товары, что не желаете их покупать?
К этому хазарские тиуны тоже оказались готовы, согласившись купить большую партию седел и свечей. Впрочем, особо увлекаться продажами князь не велел — сколько еще будет других торжищ — и после полудня, свезя проданные товары на берег, липовская флотилия снялась с места и поплыла дальше, к великому облегчению калачцев.
Русло реки еще больше расширилось, горы и холмы по правому берегу сменились ровной степью, переходящей кое-где в песчаную пустыню. Селища бродников чередовались с зимовьями степняков и укрепленными купеческими стоянками. Липовцы нигде не задерживались, торопясь выйти к Сурожскому морю.
После впадения в основное русло полноводного Малого Танаиса вновь пошли земли Русского каганата. Встречные суда из Айдара безбоязно приветствовали караван лодий с рыбными знаменами на мачтах. С одного из них сообщили, что в ромейском Ургане уже знают о флотилии Рыбьей Крови и готовятся ее основательно встретить, три биремы охраняют вход в гавань и ждут подхода еще трех бирем с Таврики. Дарник был порядком озадачен: что делать, если ромеи первыми нападут на него? Сражение с регулярными морскими силами Романии не входило в его намерения. При захвате Туруса он уже успел увидеть действие ромейского огня с хазарских бирем и не хотел его повторения.
На ближайшей стоянке князь приказал снять мачты с парусами с трех малых лодий и посадить в них на весла двойное количество гребцов. Эти беспарусные суда стали разведывательным отрядом его флотилии. Впереди поплыли два из них, третье держалось в отдалении, так, чтобы второе судно могло быстро вернуться к третьему, послать его с сообщением к основным силам и снова вернуться к первому разведчику.
Сам Дарник перешел на переднюю беспарусную лодию, чтобы самому все быстро решать. На трофейной хазарской карте русло Танаиса при впадении в море разбивалось на семь или восемь отдельных рукавов, образуя обширную дельту. Лишь бы биремы не успели преградить вход в саму дельту, опасался князь и подгонял гребцов налегать на весла изо всех сил.