Рыцарь без позывного. Том 3
Шрифт:
Но что-то было не так. Какое-то мерзкое чувство скреблось где-то на грани сознания.
Ведь если подумать, может этот рыжий в чем-то прав? Ведь Эмбер была против едва ли не каждого моего начинания, разве не так? Она настаивала на том, чтобы из города сдриснули князь с герцогиней, оставив горожан и дружину на растерзание. Она отговаривала меня от похода за водорослями и она же, какого-то хрена, приперлась на городской праздник, хотя князя терпеть не может. Еще и позволила в своем кабинете штаб развернуть. Плюс — через кого меня стюард в замок выдернул?
Не, бред полный.
Твою-то мать, а если и правда замешана?! Если она не просто так явилась в салон вечером? Еще и эта ее обеспокоенность этим Филлипом и...
Нет, в жопу, даже думать не хочу! Слишком рано для таких выводов. Сейчас опять дров наломаю — Киары мне уже хватило.
Запертый ящичек письменного столика сдался под ударом армейского берца и после протяжного треска, на пол высыпался целый ворох странных продолговатых предметов. Наклонившись, я выудил из груды стальных чернильных стержней мелкую прямоугольную коробочку. Заученные движения опередили сознание, и спустя секунду я смотрел на мелкий чадящий огонек, вырывающийся из примитивной коптилки.
Конечно, до настоящей бензиновой зажигалки эта хрень не дотягивает и воняет как незнамо что, но... Не припомню, чтобы местные были знакомы с колесцовым замком.
От закравшихся подозрений меня отвлек истошный грохот рухнувшей двери — после нескольких часов и пары сломанных крюков, дверь в хранилище наконец сдалась.
Бросив папку прямо на запачканный уличной грязью ковер, сотник подхватил фонарь и едва ли не вприпрыжку устремился к открывшейся лестнице. Поглядев на возбужденно мнущегося на месте Гену, я все же махнул здоровой рукой, разрешая ему пойти следом.
Подвал салона представлял собой натуральные катакомбы с целой сетью различных комнат. В одних хранилась ветхая мебель, в других содержались покрытые промасленными тряпками картины, а в последней обнаружилось нечто вроде рабочего кабинета, встречавшего вонью лимона с чем-то вроде нефти.
Обойдя замершего посреди комнаты сотника, светящего фонарем на стену, я обнаружил, что обитая досками комната сплошь покрыта карандашными набросками.
Большую часть стены над массивным рабочим столом занимали портреты и фигуры высокого мужчины с подозрительно знакомыми шрамами на лице.
— Слышь, кукушонок... Это тоже по-твоему «не колдовство»?
— Сир... Это же... Это же ваши портреты, разве нет?
— Да заткнитесь вы. Дайте подумать! — я снова недоверчиво уставился в расклеенную стену.
Ну да, действительно я. Даже берцы с удивительной точностью изобразили. Видно что по памяти рисовали, ибо голенище и шнуровка не те, но все же... Еще и в разных позах. Тут сижу, тут стою, там лежу. Чушь какая-то! Да тут с полсотни моих портретов! И все разные! Я такую фигню только в голливудских фильмах про маньяков видел!
Что-то мне как-то жутковато.
Пройдя от одного края усыпанной рисунками стены до другой, я нервно сглотнул, уставившись на знакомую лошадиную голову.
Красуясь отвратительно притягательными женскими половыми органами и чернея несколькими парами
Кажется, я таки получил ответ на свой вопрос «каких еще тварей у них тут не водится».
Твою-то мать!
— С-с-сир... — нервно протянул Гена, испуганно отпрянув от рабочего стола. — К-к-кажется это вам.
Сотник опередил меня и решительно схватил запечатанный конверт, разрывая его зубами. Потупив в него с пару секунд он недоуменно развел плечами и протянул его мне:
— Загогулины какие-то. Кажись, твой старьевщик совсем головою прохудился. Не буквы, а незнамо что.
Недоуменно подняв бровь и подойдя поближе, я принял длинное и пространное письмо вместе с конвертом. И если адресат в виде «Себастьяна Перейры» меня не особо смутил, то беглое знакомство с содержимым напугало до усрачки.
Знакомая с детства кириллица и чистый русский язык были последними, что я ожидал встретить сегодня.
Глава 19: Клешней по концу.
К больной руке, опухшему языку и общей слабости от очередного обескровливания присоединялась и раздражающая мигрень. Сидя за массивным столом в кабинете сотника, больше напоминавшем продуктовый склад из-за обилия мешков с припасами, я беспокойно катал карандаш туда-сюда, уставившись на криво заполненную ведомость стражи.
Который раз перечитываю и нифига. Абсолютно ничего примечательного. Только пометки о драках, карманных кражах да прочая лабуда из будней провинциального участкового. То ли за время моего отсутствия в городе и впрямь ничего не происходило, то ли рыжий полный идиот, неспособный к оперативной работе. Впрочем, одно другому не мешает.
— Да чего теперь уж думалку ломать? — в очередной раз завел свою пластинку огромный северянин, отлипая от криво сложенной кирпичной печурки, пускающей дым в одну из бойниц. — Мужики не жрамши не спамши, с ночи на ногах, каждую избу перевернули — нет нигде твоих «вампиров». Полно уже, а? Ушли и ушли, на кой ляд пупы надрываем? Баба с возу, как говорено...
Отбросив карандаш, я взялся за виски, тщетно пытаясь подавить очередную вспышку головной боли и раздражения:
— Скажи честно, тебя на должность назначили из-за чьего-то недотраха или в военкомате праздник был? Ты здесь через постель или по объявлению? Тебе не то, что город, тебе бельевой склад доверять страшно — кальсонами удушишься.
Рыжий скрипнул челюстью, усиленно раздувая ноздри, но быстро взял себя в руки:
— Ты вот что... — недовольно ущипнув густую бороду, он присел в старое кожаное кресло напротив меня. — Я тебе и головушкой обязан, и князь тебя слушаться велел, да и вообще пользы с тебя больше, чем с рассола после «дня освобождения», но ты бы не зарывался... Так, по-мужицки говорю, по-доброму. Норов-то у меня — сам знаешь. Не сдержусь же, наломаю дров, а там уж поздно будет.