Рыцарь-чародей
Шрифт:
Хела присела на корточки и обняла старика.
– Ах, Хела, – тихо промолвил Бертольд. – Ах! Ах, Хела!
И простые эти слова звучали как музыка.
– Может, нам зажарить немного мяса? – Анс стоял подле меня с несколькими свежесрубленными ветками в руках.
– Думаю, тебе лучше лечь спать.
– Страсть как кушать хочется, сэр. – Когда я заколебался, он добавил: – Я возьму, сколько вы позволите, не больше.
– Бери сколько хочешь. Поджаришь кусок для Бертольда?
– Да, сэр. С радостью. И для нее тоже, сэр, она захочет заморить червячка.
– Не сомневаюсь. Но она может
– И для вас тоже, сэр. Почту за честь, сэр.
– Если Хела может сама себя обслужить, я тоже могу. – Я снял с плеча лук, сел у костра и взял у Анса одну из веток. – Будь добр, отрежь мне кусок.
– Да, сэр. Еще не ложились, сэр, да?
– Да, но поспать следует. Лягу, когда поем.
Однако, когда Анс, Бертольд и Герда снова заснули, и даже Гильф заснул, лежа на боку и похрапывая, и одна только Хела осталась сидеть на корточках у костра, с насаженным на вертел куском мяса размером с два моих кулака, я еще долго сидел с ней, время от времени задавая вопросы и часто погружаясь в молчание, чтобы обдумать ее ответы.
– У меня не так хорошо подвешен язык, – сказала она, – чтобы красиво болтать и услаждать слух мужчин. Иначе я бы неплохо устроилась в любом доме, где мне прислуживали бы старухи да рабы вроде моего новоиспеченного отца и на ужин подавали бы целого быка, когда я пожелаю. – Она рассмеялась, и я увидел, что зубы у нее вдвое больше моих. – Но вы сами видите, какая я, сэр рыцарь. Какой инеистый великан захочет взять меня в жены? Они любят своих соплеменниц, которые бегают к ним по ночам из Йотунхоума. Или южных женщин, крохотного росточка, с умелыми руками и медоточивыми устами. «О! О, какой ты огромный! Возьми меня!» Поэтому я отправилась в Мышиные горы, на поиски мужчин своего роста, и нашла, и служила им, как женщина служит мужчине, и в награду получала лишь тумаки да шишки.
– Они прогнали тебя? – спросил я.
– Пинками. Заметили мой нож?
Я кивнул.
– Он не заметил! – Хела басовито рассмеялась. – Говорят, на юге живут так называемые мужчины, которые бледнеют при виде стального клинка. Глупцы! Таким ножом не отнимают жизни.
– Сколько тебе лет, Хела?
– Я уже достаточно умна, чтобы отличить кота от катафалка. Вас беспокоит, что я прибежала к матери, сэр рыцарь?
Она сняла мясо с вертела, попробовала кусочек, потом вытерла губы рукой и облизала пальцы.
– Нет. Ты была голодна. Уверен, в трудную минуту я сделал бы то же самое, будь у меня мать.
– Мы подстерегаем путников на Военной дороге, я и Хеймир. – Хела насадила кусок мяса обратно на вертел и сунула в костер. – Некоторые дают нам что-нибудь, иногда.
– Вы ничего не попросили у меня, когда я проезжал там.
– Не видели вас, сэр. Сколько у вас лошадей?
– Ты имеешь в виду, вьючных? Ни одной.
– Тогда что вы могли дать нам, сэр рыцарь? – Хела улыбнулась, и хотя улыбка была не особенно приятной, я почувствовал, что она постаралась улыбнуться именно приятно. – Даже попрошайки не работают даром.
– Мне действительно нечего было дать вам. Вы бы меня ограбили?
– Рыцаря-то? На коне и с мечом? – Она снова рассмеялась. –
– Такая жизнь не для девушки. Даже если девушка такая большая, как ты, – хотя по слухам, в Кингсдуме сотни девушек побираются. Что ты собираешься делать теперь, когда поешь?
– Следовать за вами, сэр рыцарь, покуда вы будете кормить меня и маму. Рыть коренья, коли вы прикажете.
Хела снова потрясла головой, еще энергичнее, а я обернулся и взглянул на Гильфа, который проснулся с тихим рычанием.
– Еще я умею доить, разделывать туши и пахать, – быстро добавила она, – и могу утащить на себе больше, чем ваш мул. Испытайте меня. А если… у вас же нет с собой служанки? Вам не холодно спать одному?
Благодаря Облаку перед моим внутренним оком на миг возникла неясная фигура, крупнее обычного мужчины, с веревкой в руках.
В непроглядном ночном мраке, стеной обступавшем нашу маленькую лужайку, звонкими колокольчиками рассыпался смех Ури.
– Вот горячая служанка, чтобы согревать его, когда понадобится; служанка, которая легко уместится с ним под одним одеялом.
– Кто это? – Хела уставилась в темноту.
– Рабыня облюбованной тобой жертвы. – Ури вступила в круг света от костра. – Господин, там здоровенный верзила у вас за спиной…
– С веревкой, которой собирается удавить меня. – Я кивнул. – Его сестра уже дважды заступалась за меня.
Хела отвернулась от Ури и уставилась на меня.
– Вы знали, что он там? Клянусь Имиром!
– И Гильф знал. Сомневаюсь, что он сумел бы накинуть веревку мне на шею.
– Или захотел бы. Кто это?
– Эльфийская дева.
– Они все такие красные?
– Только самые лучшие, – сказала Ури, – и такой цвет нам нравится больше, чем розовый в коричневую крапинку.
– Позови брата, – сказал я Хеле. – Наверное, он тоже голоден.
Она встала и подняла над головой вертел с куском дымящейся, шипящей свинины.
– Хеймир! Это тебе!
Он был еще больше Хелы, с могучими плечами, заставившими меня вспомнить Орга, и такой худой, что ребра торчали. Тяжелая челюсть, широкий нос и совиные глаза говорили об уме тупом и неразвитом.
Я знаком пригласил его сесть.
– Поешь. Герда будет рада видеть тебя.
Хела протянула вертел. Он взял, уставился на мясо долгим взглядом, а потом наконец принялся жадно есть.