Рыцарь-чародей
Шрифт:
– Ты объяснила мне, почему ты покинула горы, – обратился я к Хеле, – но не сказала, почему твой брат сделал то же самое.
– Он ушел со мной из старого дома. И ушел из нового, чтобы не расставаться со мной. Вы думаете, он тупой.
Я промолчал.
– Говорит он плоховато, истинная правда. Еще хуже меня, хотя я тоже чаще всего и двух слов связать не могу.
– Я бы назвала тебя скорее балаболкой, – заметила Ури.
– Ты рабыня сэра рыцаря? Рабам следует петь слаще, иначе беды не миновать.
Ури
– Вам когда-нибудь приходилось кормить меня?
– Нет, – сказал я.
– Или платить мне?
– Нет.
– Однако мы верно служили вам? Баки и я?
– Ты хочешь знать, что Баки рассказала мне? Почти ничего.
– Она умерла?
– Нет, – снова сказал я.
– А что случилось?
– Мы говорили о тебе. – Я тщательно подбирал слова. – Почему ты не сообщила мне, что у нее сломан позвоночник, и не позвала на помошь.
Хела хихикнула – такой звук, словно сошла небольшая лавина.
– Она не знает, что ответить, сэр рыцарь. Черные мысли омрачили ее красное лицо. Скажите, они и вправду живут под землей? Мне мама говорила.
– Они живут в мире, расположенном под нашим. Я бы не сказал, что это под землей.
– Почему она не уходит к своим?
– А ты бы ушла к своим, – спросила Ури, – если бы сумела подняться в Элизий?
На лице Хелы отразилось беспокойство.
– А что это такое?
– Мир, где правит Верховный Бог. – Ури встала. – Вы хотите, чтобы я вернулась в Эльфрис? Хорошо, я вернусь. Но, господин, если вам придется кормить эту огромную грязную бабищу…
– Я действительно хочу, чтобы ты вернулась, – сказал я, – но не в Эльфрис, а в Утгард. Тауг уже наверняка там, и твоя сестра тоже. Принеси мне вести о них.
– Я постараюсь. – Ури напоследок метнула взгляд на Хелу. – Они с братцем через неделю пустят вас по миру.
– Надеюсь, здесь я управлюсь без посторонней помощи. Ступай.
Ури исчезла в ночи.
Я снял мясо со своего вертела и принялся есть. Хела спросила, можно ли взять еще мяса, и я кивнул. Отрезав кусок от туши, она спросила:
– Вы направляетесь в горы?
– Да. Чтобы встать караулом в горном ущелье. Это наказание, назначенное мне герцогом Мардером, и я должен выполнить приказ, прежде чем отправиться на поиски любимой женщины.
– Люди, что живут там, не любят нас.
Я проглотил последний кусок кабанины и улегся на землю, закутавшись в плащ.
– Они и меня не любят. Будем держаться друг друга, если хочешь.
Впервые за все время Хеймир подал голос, обращаясь к сестре:
– Спи. Я посторожу.
Глава 8
ХОЗЯЕВА МАНИ
Две рабыни явились к Таугу в комнату в одной из башенок замка, куда его отослал король; одна несла тяжелую золотую цепь, а другая – рубашку
– Она моя сестра, – объяснил Тауг. – Я надеюсь, что король позволит мне забрать ее домой. И мужчину, которого привели с ней.
– Поук, – сказала женщина повыше.
– Да, Поук. Он слуга сэра Эйбела, и сэр Эйбел хотел бы вернуть его. У короля наверняка полно слуг.
– В общем-то, здесь неплохо, – сказала женщина повыше, а другая добавила:
– Могло быть и хуже.
– Я и вас освобожу, коли сумею, – пообещал Тауг. Обе явно испугались и торопливо покинули комнату.
– Я не хотел пугать их, – сказал Тауг, когда огромная дверь с грохотом захлопнулась.
Мани оставался невозмутимым.
– Колдовство всегда пугает.
– Я ничего не говорил о колдовстве.
Тауг возобновил осмотр комнаты. Среди всего прочего в ней находились кровать размером чуть меньше отцовского дома в Гленнидаме, четыре кресла со ступеньками, чтобы забираться на них, и стол, на котором могла плясать дюжина человек.
– Здесь ящик с песком, – заметил Мани. – Весьма любезно с их стороны.
Тауг медленно кивнул:
– Нам придется пожить здесь какое-то время. Во всяком случае, они так считают.
– Если я выскажу одно предположение, ты скажешь, что я морочу тебе голову.
– Не скажу.
– Хорошо. – Мани выдержал паузу для пущего эффекта. – Я предполагаю, что под твоей кроватью стоит ночной горшок, который в пять раз больше… – Он осекся.
– В чем дело?
– Картина. – Мани уставился на картину округлившимися глазами. – Он исчез.
– Человек в черном?
– Это был не человек, а инеистый великан.
Мани легко взлетел на спинку громадного кресла и оттуда перепрыгнул на стол.
– Я не знал, что ангриды рисуют картины, – сказал Тауг.
– Сомневаюсь, что это они. Похоже, они вообще мало что делают из того, что за них могут сделать рабы.
– Но рабы же слепые.
– Не женщины – а женщины знают толк в изящных искусствах. – Кончик хвоста у Мани несколько раз дернулся туда-сюда. – Моя хозяйка рисовала замечательные картины, когда требовалось для колдовства. Колдовство и искусство имеют много общего.
– Минуту назад ты сказал, что женщины испугались колдовства, – возразил Тауг, – хотя никаких причин для страха у них не было.
– Ты ничего не понимаешь.
– И долго ты собираешься сидеть и пялиться на картину?
– Это все равно что сторожить крысиную нору, – пояснил Мани. – Кстати, здесь есть крысиные норы в стенных панелях.
– У меня бы не хватило терпения.
Мани с видом превосходства промолчал.
– Ты узнал его? – спросил Тауг.
– Инеистого великана на картине? Нет.