Рыцарь Кровавой Розы
Шрифт:
Первыми подошли люди из свиты принца Гарета. Хотя свитой это назвать было сложно, и уж тем более сложно представить эту банду на официальной церемонии в королевском дворце. Отец рассказывал Тристану, что оркнейцы, живущие на севере - дикий народ, одинаково грубый как внутри, так и снаружи. Их варварские обычаи давно стали притчей во языцех по всей Логрии, и все же юноша был крайне удивлен тем, что увидел. Небольшая группа людей, окружавших принца, напоминала стаю диких зверей - косматые, с длинными нечесаными бородами, они носили одежду из выделанных шкур и кожи, и были вооружены столь же грубым оружием - топорами, дубинами и молотами. Тяжелый мускусный запах, ударивший в нос Тристану, подсказывал, что регулярное купание также не входило в число обычаев жителей Оркни. Однако, он не мог не отметить грозного вида этих воинов -
Но долго удивляться не пришлось - пронзительный звон фанфар возвестил о приближении последнего виновника тожества. Блистая шелками и сверкая золотом, к ним шел Элиан дю Лак в окружении своих людей. Едва они приблизились, Тристан чуть не ахнул от изумления - свита отпрыска Озерного дома была вдвое многочисленней и раз в пять роскошнее его собственной. Великолепные ткани одежд, искусные узоры на доспехах и блеск драгоценных камней - все это сливалось в умопомрачительную картину, призванную прославлять богатство и могущество правителей Арморики. Даже древки знамен - и те были позолоченными. А ведь этот юноша был всего лишь двоюродным племянником короля! Молодому принцу показалось, что от досады и гнева он сейчас провалится под землю. Элиан стоял в центре группы, затмевая роскошью всю процессию вместе взятую. Его золоченые парадные доспехи были богато инкрустированы сапфирами, а великолепный шелковый плащ глубокого темно-синего цвета – расшит золотыми коронами, гербом дома дю Лак. Невероятно длинный шлейф одеяния поддерживали целых трое пажей. Отец любил повторять, что все дю Лаки на одно лицо, потому что их высоко задранный нос не позволяет отличать одного от другого. Тристан был вынужден признать, что это преувеличение - светловолосого, голубоглазого, статного Элиана можно было смело назвать красавцем, но рядом со своим именитым дядей он бы смотрелся, как индюк рядом с павлином.
Не успел юноша поразмыслить на эту тему, как створки деревянных врат с гулким стоном распахнулись, открывая дорогу в тронный зал. “Пустяки. Момент истины вот-вот настанет. А затем, когда они отправятся выполнять задания Совета, дела покажут, кто чего стоит, лучше всякой роскоши. Беспокоиться не о чем”. Охрана почтительно расступилась и Тристан, гордо расправив плечи, приготовился к торжественному выходу.
«- Когда церемониймейстер двора объявит о твоем прибытии, я войду первым и возьму вступительное слово, - повторял наставник Тристану в сотый раз.
– Как только я произнесу «представить вам», ты со свитой зайдешь внутрь и…
– …и встану по центру зала лицом к трону. Я запомнил с первого раза».
Из глубин чертога раздался зычный, хорошо поставленный голос распорядителя двора:
– Досточтимые милорды и миледи, главы и наследники благородных Домов, рыцари и дамы, позвольте представить вам…
Сердце у юноши бешено заколотилось. Вот он, этот миг! Сейчас, сейчас все и случится! Слегка испуганный, но подгоняемый вожделением, он сделал шаг вперед.
– ...благородного Элиана, сына Борса, из дома дю Лак!
Тристан почувствовал, как в груди у него что-то оборвалось. Вначале он решил, что ему послышалось. Но нет, свита отпрыска Озерного дома, выстроившись, торжественно проследовала в тронный зал. Проходя мимо, Элиан бросил на Тристана мимолетный взгляд, одарив соперника ехидной ухмылкой. Наследник стиснул рукоять меча на поясе так, что побелели костяшки пальцев. Немыслимо! Какого-то представителя боковой ветви приглашают войти прежде него, наследного принца? Уму непостижимо! Юноша с немым вопросом посмотрел на Горвенала.
– Гарет, сын Лота, из дома Оркни!
Только что молодой принц был уверен, что изумить и оскорбить его сильнее просто невозможно. Но услышанное вмиг рассеяло эти сомнения. Северяне же, не особо заботясь о церемониях, вошли внутрь, оставив наследника Корнуолла и его свиту топтаться у порога в одиночестве.
“Этого не может быть… Просто не может быть...”
Наконец, с уст распорядителя слетело и имя Тристана. Горвенал прошел вперед, чтобы представить наследника, как того требовал придворный этикет. Следом за ним, выждав необходимую паузу, последовал и принц со своей свитой.
– …Тристана, сына Марка из дома Лионессе, законного наследника королевства Корнуолл! – молодой человек степенно, с достоинством проследовал по залу, как и полагалось. – Этот благородный юноша прибыл сюда из родных краев, дабы…
Но Тристан уже ничего не слышал. Едва переступив порог тронного зала, он чуть не открыл рот от удивления – настолько впечатляющей была представшая перед ним картина. Массивные витые колонны, выстроившись кольцом, подпирали огромный купольный свод, изрезанный небольшими окнами, сквозь которые лился дневной свет. За колоннами, вдоль стен зала, расположилась просторная галерея, украшенная гобеленами с изображением величайших героев Логрии и их подвигов. Всем значимым фигурам в истории благородных Домов, от легендарных Патриархов до современников Тристана, нашлось место на этих полотнах. Пол был украшен искусной мозаикой, сложенной в карту острова Альбион. Но больше всего внимание привлекала плоская каменная плита, врезанная в пол точно по центру зала. Из середины ее торчал меч, наполовину утопленный в камень. Рукоять с гардой в виде короны была покрыта золотом, а клинок испещрен узором волшебных рун.
«Экскалибур!» - мелькнуло в голове у юноши. – А значит, там, внизу…» Он почувствовал, как стайка мурашек пробежала по его спине. Если верить отцу, прямо под его ногами покоился гигант, долгие годы державший в страхе всю Логрию, и меч – единственное, что преграждало чудовищу путь обратно в мир живых. Тристану даже показалось, что он слышит едва различимый ритм дыхания где-то под камнем…
Во внутренней части зала, под колоннами, на высоких каменных постаментах располагались просторные сидения, к каждому из которых вела небольшая лесенка. В них восседали представители благородных Домов, а на каждой колонне висело полотнище с родовым гербом. Пока Горвенал произносил речь, наследник Корнуолла успел разглядеть собравшихся.
Каменное кресло справа от входа пустовало - дом Эллиллон, народ странствующих певцов и сказителей, никогда не жаловали ни официальных церемоний, ни городской жизни. Они настаивали, что сердце Логрии заключено в камнях Пляски Гигантов, и, видимо, после падения Пендрагона практически перестали появляться в Камелоте.
Проведя взглядом дальше по кругу, Тристан чуть не вздрогнул от испуга, точно привидение увидел. Хотя, возможно, так оно и было – женщина, занимавшая следующее место, на живого человека походила весьма слабо. Ее кожа цвета утреннего тумана едва не просвечивала насквозь. Волосы пепельного оттенка можно было даже назвать красивыми, если бы они принадлежали кому-то другому. Но больше всего пугали глаза – бледно-серые, цвета грязного льда, они почти сливались с белками и выглядели совершенно безжизненными. Худая и иссушенная, с тонкой оболочкой кожи, натянутой прямо на кости, она выглядела весьма зловеще, и даже изящная диадема из серебра, венчавшая ее чело, не могла этого исправить.
«Моргана ле Фей, - догадался юноша. – Дальний потомок Морриган, Повелительницы Туманов, хозяйки Авалона и проводницы душ усопших в загробный мир».
Следом за ней принц увидел молодого рыцаря в простой, но элегантной одежде, выдержанной в черно-золотом сочетании. Лет на десять постарше Тристана, с короткой, аккуратно подстриженной бородой и мягкими чертами лица, он сразу вызывал расположение к себе. Воин с явным интересом наблюдал за происходящим. Над его головой виднелся черный флаг с изображением золотой чаши.