Рыцарь на главную роль

Бэйс Ронда

— О! Мамочка, я просто ужасно, ужасно голодна!

— Тогда жду тебя внизу.

— Хорошо, я только приму душ и переоденусь.

В ванной Доминик разделась и снова посмотрела на себя в зеркало.

Из невзрачного подростка она превратилась в красивую, стройную девушку с полной грудью, тонкой талией и длинными ногами, приковывающими к себе внимание, где бы она ни оказалась. Роскошные темно-каштановые прямые волосы, выстриженные прядками разной длины, спадали чуть ниже плеч, челка скрывала лоб, акцентируя внимание на огромных карих глазах, настолько

выразительных, что порой Доминик достаточно было одного взгляда, чтобы ее поняли. Небольшой нос и в меру полные губы выгодно дополняли общую картину.

У нее был единственный недостаток — небольшой рост. Мать говорила, что это досталось ей от бабушки, та тоже была миниатюрной. Но и с этим девушка научилась бороться. Она взобралась на просто немыслимые каблуки и теперь, когда ей не приходилось смотреть на собеседника снизу вверх, чувствовала себя намного увереннее.

Да, теперь она изменилась. Стала другой. И эта новая внешность, которой одарила ее природа, Доминик нравилась намного больше.

Она поняла, что такое сила женского обаяния. Познала мужское внимание, которым была обделена в школе. Для нее теперь открылся новый мир. Мир, где она не была замарашкой, каковой привыкла себя считать. Мир, где она могла получить все, что захочет. Ну или почти все, это не имело особого значения.

Когда-то давно Доминик чувствовала легкую ущербность из-за того, как выглядела по сравнению с Дороти. Дороти, которой проходу не давали мальчишки в школе, добиваясь ее внимания. Дороти, которая повсюду таскала ее, Доминик, за собой.

Но все это в прошлом. На данном этапе своей жизни Доминик уверенно смотрела в будущее.

Заколов волосы, она убрала их под специальную шапочку, сняла с шеи медальон, который носила всегда. Открыла его, взглянула на фотографию: «Моей любимой внучке» — гласила надпись на одной из сторон. На другой была фотография красивой женщины.

Доминик прикрыла глаза. Вспомнила бабушку, которая иногда навещала ее. Все время с подарками, со множеством игрушек, она приходила к ним, словно Санта-Клаус, радуя внучку всевозможными сюрпризами. Доминик очень любила ее и скучала, когда бабушке приходилось уезжать.

Почему-то та не могла задержаться у них надолго. Все ее визиты длились не больше нескольких часов и были очень редки. Она, конечно, часто звонила и подолгу разговаривала с Доминик по телефону. Однако девочке было мало этого. Ей хотелось, чтобы бабушка всегда была рядом, рассказывала ей сказки, читала книжки, была такой же веселой, какой она привыкла ее видеть.

Сначала Доминик закатывала родителям истерики, требуя, чтобы бабушка приезжала чаще. Потом она закатывала истерики бабушке, когда та собиралась уходить после очередного визита. Потом… потом она покорилась обстоятельствам, с неожиданной для ребенка обреченностью осознав: что бы она ни делала, она не добьется того, чего хочет. По каким-то неведомым причинам бабушка не может проводить с ней больше времени. С этим надо было смириться, и она смирилась.

Однажды бабушка приехала под Рождество. До этого ее долго

не было, и Доминик с радостными криками бросилась к ней навстречу, что было вполне обычным. Но в этот раз бабушка не взяла ее на руки, лишь, присев в кресло, обняла внучку и прижала ее к себе.

— Где ты была так долго? — спросила Доминик. — Я так соскучилась по тебе!

— У меня были дела, малышка. Но зато теперь я здесь и привезла тебе небольшой подарок.

— Какой? — У девочки загорелись глаза в предвкушении очередного сюрприза.

Бабушка достала из сумочки небольшой медальон и повесила его внучке на шею.

— Носи это как память обо мне, — прошептала она.

Раскрыв медальон, Доминик увидела фотографию бабушки.

— Но я и так тебя помню. — Она с удивлением взглянула на нее.

— Да, я знаю, малышка. Но в жизни всякое бывает. Возможно, когда-нибудь придет время нам расстаться. Поверь, я не хочу этого, но… от судьбы не уйдешь, так что… — Она замолчала, сознавая, что внучка еще не в состоянии понять все то, что она хочет донести до нее. — А знаешь что? — неожиданно предложила бабушка. — Пойдем-ка, я почитаю тебе нашу книжку, которую мы никак не можем дочитать.

— Конечно. — Доминик была несколько обескуражена словами бабушки, однако постаралась сделать вид, что все в порядке и ее ничего не беспокоит.

Конечно, она не понимала то, что хотела поведать ей бабушка, но почему-то вдруг в ее сердце закрался страх. И этот страх был таким ощутимым, что Доминик уцепилась за предложение почитать книжку, искренне надеясь, что интересное повествование перечеркнет непонятные, не до конца осознанные ею переживания, вызванные этим разговором.

Это был последний визит бабушки. Больше Доминик ее не видела.

Через некоторое время, когда Доминик пристала с расспросами к родителям, отец сухо сообщил ей, что бабушка теперь на небесах.

Девочке стало очень грустно. Ей казалось, что она потеряла единственного дорогого ей человека. Она, конечно, понимала, что отец и мать очень любят ее, но почему-то по-настоящему близкой считала только бабушку, и вот ее не стало…

Еще долго после этого по вечерам, лежа в кровати, Доминик открывала медальон и разговаривала с бабушкой. Делилась с ней своими проблемами, рассказывала о том, что случилось за день. И девочке казалось, изображение с фотографии улыбалось ей, понимало ее, и от этого становилось немного теплее на душе. Словно бабушка никуда не ушла, не покинула ее, а все еще была рядом.

Даже став взрослой, Доминик не оставила эту привычку. Правда, теперь она разговаривала с портретом очень редко. Но в иные минуты ей казалось, что больше ничто не поможет, только разговор с бабушкой, которая, словно ангел-хранитель, всегда была поблизости…

Сняв медальон, она положила его на полку, после чего забралась в душ, подставляя свое молодое упругое тело под струи воды.

Вот она и дома.

Пусть ненадолго, но вернуться сюда казалось ей самым прекрасным, что она смогла себе позволить за последнее время.