Рыцарь в стиле хай-тек
Шрифт:
Все согласились в следующем году устроить подобную охоту снова, и рыцарям хватило такта, чтобы не напомнить мне: в следующем году я уже буду мертвее мертвого.
Пан Мешко заметил, что в следующий раз надо захватить и его земли тоже, а граф Ламберт серьезно подумывал о проведении монгольской охоты на всей своей территории.
— Только подумайте! — говорил он. — Мы можем избавить мои поместья от волков и медведей! Вы знаете, сколько людей они убивают каждый год? Дюжины! А сколько у нас появится еды!
Кто-то подсчитал, что
Никто не знал, но все обещали подумать.
Когда дело дошло до раздела добычи, мы даже не потрудились выработать определенную систему. Просто каждый взял столько, сколько мог унести. Когда я заметил, что некоторые из моих йоменов подходят уже в третий раз, положил конец дележу.
Мы освежевали и выпотрошили волков, кошек и других несъедобных животных и вывесили их на ворота. Я объявил всем держателям собак, что они могут приводить и кормить своих животных этим мясом.
Но когда несколько рыцарей вернулись за скелетами, на воротах уже ничего не было. Скорее всего крестьяне забрали туши себе на обед.
До большой охоты жители Трех Стен существовали в основном на вегетарианском питании каши, капелька мяса и свежие овощи. Но потом мы превратились в любителей мяса и почти половину калорий получали через животную пищу. Дети стали расти быстрее и выше.
Позднее этой же осенью мы наконец добрались до угля и обнаружили, что можем делать кокс. Это означало очистку угля от всяких примесей глины и камня, а потом выжигание из него посторонних веществ.
Печь представляла собой девятиярдовый купол с отверстием сверху, через которое загружался уголь.
Остальную поверхность печи мы покрыли грязью в качестве изолятора, за исключением дверки для вынимания кокса. Уголь выкладывали на уровне двери в полтора ярда длинными граблями. Потом на верхнем слое разжигали огонь, и объем воздуха сокращался.
Вскоре вся масса начинала тлеть, купол печи направлял огонь вниз. Через определенное время уголь размягчался и летучие вещества — аммоний, сера и углеводород — испарялись на поверхность и там сгорали. Воняло жутко.
Рабочий заглядывал внутрь через небольшую дырочку в верхней части дверцы. Заметив, что все летучие вещества сгорели, уголь опять твердый, а раскаленный верхний слой светится, он вставлял медный распрыскивающий аппарат внутрь через верхнее отверстие и добавлял воды, чтобы затушить огонь и одновременно не слишком охладить печь.
Кокс, к этому времени превратившийся в почти чистый углерод, извлекался из печи лопатами с длинными ручками. Затем дверь обратно закрывали, и через верх засыпали новую порцию угля.
Если все сделать правильно, печь останется достаточно горячей, и уголь загорится сам собой. Наладив работу, мы приноровились за день
Каменщики могли строить новые даже в самую холодную погоду, потому что работали около функционирующей печи, которая размораживала землю вокруг, а купола состояли из сухого песчаника. Известь ни за что не выдержала бы жар.
ГЛАВА 19
Но вот наступила последняя неделя перед Рождеством, моя отсрочка от экзекуции вышла. Мне предстояло идти и сражаться, и убить — или умереть, чтобы подтвердить право ста сорока детей на нормальную жизнь.
Мне приказали привести бывших рабов с собой в Окойтц, и ослушаться я не мог. Однако я не собирался опять заковывать цепями. Мне хотелось представить их такими, какими они стали — христианскими детьми польских христианских родителей.
Если детям придется идти в Окойтц, приемные родители будут их сопровождать. То есть практически почти все население Трех Стен отправлялось в дорогу — за исключением людей, занимавшихся кормлением цыплят, поддерживанием огня и наблюдением за водопроводом.
Но это означало, что если я проиграю схватку, крестоносцам придется забирать христианских детей из христианских семей, и думаю, даже им не удастся легко провернуть подобное. А может, и удастся. Но попробовать стоило.
Восемьсот человек отправлялись в долгий двухдневный поход, но мы были сыты и находились в хорошей форме. На улице стоял жуткий холод, однако люди тепло оделись и прихватили достаточное количество одеял.
За нами тянулась длинная цепочка навьюченных багажом мулов. Пан Мешко ожидал нашего приезда.
Я заставил Илью отполировать уже готовую новую броню до зеркального блеска. Если мне нужно выходить на ристалище и защищать правду, справедливость, чистоту детства, я сделаю это в качестве рыцаря в сияющих доспехах.
Я также попросил его отполировать и мой старый шлем и надел его вместо нового, который тяжело снимался. Передний и задний листы железа брони имели круглый вырез сверху для головы. Из этого выреза выступал вверх и наружу металлический воротник. Новый шлем представлял собой двухстворчатую раковину с верхушкой на шарнирах. Снизу на нем располагалось кольцо, подходившее к кромке воротника брони. Два болта удерживали обе части шлема вместе.
В новом шлеме я мог повернуть голову из стороны в сторону, но наклонить — никак. Что важнее, ее нельзя насильно пригнуть. Старый шлем при соприкосновении с тяжелым мечом с легкостью сломал бы мне шею. С новым удар в голову через край воротника распространялся на верную часть туловища.
Но эта чертова штуковина тяжело снималась и одевалась. Без сильного рывка и помощника не обойтись.
На Анну мы тоже надели кое-какую защиту. Пластину на морду и кольчугу на шею — вот и все, что она позволила, и то после того, как я заверил, будто так она выглядит еще красивее.