Рыцарь

Андрижески Дж. С.

Он застонал, прижимаясь к моей ноге, когда мой свет отреагировал на него.

Боль крепко ударила по мне… застала врасплох.

— Боги, — его пальцы ухватились за пояс моего халата, дёргая его одной рукой. — Что ты собиралась сделать со мной? Скажи мне.

Я поймала его пальцы, останавливая его. Он позволил мне спустить его с коленей, но почему-то его содействие ощущалось как ещё одно средство притянуть меня. Когда он повернулся, я взяла его за запястье и посмотрела ему в глаза, как только он перекатился

на бок.

Стараясь избегать его света, я просканировала органическую повязку и рану под ней. Моему свету рана показалась обнажённой, уязвимой — и это послужило хорошим напоминанием, почему я не могла позволить ему уговорить меня на это. Я постаралась проигнорировать то, что под тёмными штанами он уже явно затвердел, а другая его ладонь сейчас обхватывала мою задницу. Когда я позволила наручникам, всё ещё крепившимся на цепь к изголовью, упасть на пол, он проследил за ними взглядом.

Я также мельком уловила, как он подумывает использовать их, но уже на мне.

— Ревик, — мой голос прозвучал тише. — Эй. Я возьму твой свет под контроль, если ты не успокоишься, — поколебавшись, когда в его глазах проступила боль, я добавила: — Тебя это устраивает? Ты будешь злиться на меня потом, если мне в итоге придётся к этому прибегнуть?

Поколебавшись всего секунду, он покачал головой.

— Ты уверен?

— Ты собираешься меня трахнуть? — его голос звучал хрипло.

Я вновь приласкала его лицо, сглотнув.

— Ревик. Успокойся.

Он притягивал меня своим светом, прикрыв глаза.

— Ответь мне. Пожалуйста, ответь мне, жена.

— Не думаю, что нам стоит, — я вздрогнула от боли, вспыхнувшей в его свете. — Я имею в виду соитие, Ревик. Соитие. Балидор прав. Я не сумею контролировать ситуацию, если мы это сделаем.

Я переплела наши пальцы. Я чувствовала, как он пытается подавить нахлынувшую на него злость, сдержать комок реакций в своём свете, хотя бы так, чтобы я их не почувствовала.

— Ревик… Эй. Послушай меня. Мне этого хочется. Как ничего другого. Ты должен это знать. Если бы ты попросил меня в любое другое время, я…

Передумав говорить это, по крайней мере, в данный момент, я умолкла, наблюдая за его глазами.

— Балидор прав, — сказала я. — Мы не можем заниматься этим сейчас. Я наврежу тебе, если мы зайдём слишком далеко. Мы оба выйдем из строя на несколько недель…

— Мне всё равно, — сказал он, закрывая глаза.

Я мягко щёлкнула языком.

— Знаю. В этом и проблема. Мне тоже будет всё равно, если мы начнём это. Я не могу позволить тебе уговорить меня…

— Ты сделаешь мне минет?

Я поколебалась, затерявшись в боли его выражения лица.

Я вспомнила его до операции, когда это я притягивала его, когда это он от меня отделывался. Сейчас сложно было соединить выражение его лица с тем

мужчиной — или с тем, с которым я была в банке; который хихикал над моей грубой работой с камерами; который использовал свой свет, чтобы вырубать охранников и проламывать стены нижнего хранилища.

Боль попыталась завладеть моим светом, сделать и мои мысли тоже иррациональными.

Балидор был прав. Может, мне правда стоит уйти.

— Не уходи, — сказал он, беря меня за руку. — Пожалуйста, не уходи.

— Что я могу сделать, Ревик? — я вздохнула с досадой. — Тебе нужно принять свет. Будет лучше, если мы сделаем это как-то иначе? Если мы…

— Что видел 'Дори? Как ты думала о том, чтобы сделать мне минет?

Моё лицо залило теплом.

— Наверное.

Он уставился в потолок, всё ещё стискивая мою ладонь.

— Ты позволишь мне удовлетворить тебя?

— Ревик, — я вздохнула. — Ты меня сейчас убиваешь. Ты же это понимаешь, верно? — когда он продолжил смотреть на меня, я покачала головой. — Это не лучшая идея.

— Почему?

Я снова вздохнула.

— Ты знаешь, почему. Потому что для тебя это прелюдия… Я чувствую это по всему твоему свету, — сглотнув, я покачала головой. — Ты мне сто раз говорил, что хочешь подождать. Я буду последней засранкой, если сделаю это с тобой сейчас, когда ты не можешь дать мне отпор. Все обвинения Балидора в мой адрес будут правдой. Ты будешь злиться на меня потом, даже если сейчас этого не понимаешь.

Он посмотрел на меня. Та боль вернулась в его глаза вместе со вспышкой интенсивного раздражения.

— Дерьмо собачье, Элисон.

Я покачала головой.

— Тебе нужен свет. Если не от меня, тогда, может, тебе стоит… — я прикусила губу. — Кто-нибудь ещё может помочь? Кто-нибудь, кроме меня?

Его глаза окаменели. Я ощутила, что в его свете искрит злость, настоящая злость.

— Ты хочешь, чтобы я трахнул кого-то другого?

Я поморщилась.

— Мне вообще надо удостаивать это ответом? — почувствовав, что его злость усиливается, я покачала головой, крепче стискивая пальцами его волосы. — Я ни разу этого не хочу. Но тебе нужно принять свет, Ревик. Если не от меня, тогда…

— Будет проще, если я вынужу тебя? — его голос прозвучал хрипло. — Ты говорила, что хочешь этого. Ты просила меня, помнишь? Ты говоришь, что хочешь, чтобы я сделал это, и тебя заводит мысль об этом…

Мои щеки запылали ещё ярче.

— Я не это имела в виду. Не вот так.

— Почему нет? Это же чувство вины, верно? Поэтому ты отвечаешь отказом? Если это сделаю я, то это не твоя вина. Это моя вина, — он неопределённым жестом показал на своё тело, затем на пространство над его головой. Я осознала, что смотрю на его пальцы, затем руки — но я знала, что он имел в виду.