Рыцарь

Андрижески Дж. С.

Я отпустила его руки ровно настолько, чтобы выпутаться из халата, а потом стянуть через голову футболку. Я поколебалась всего на секунду перед тем, как стянуть шорты вниз по бёдрам, а затем пинками сбросить их с ног и ступней.

Затем взгляд его остекленевших глаз оказался прикован ко мне.

Я позволила ему смотреть, массируя его грудь, пока его взгляд медленно путешествовал по моему телу.

После очередной паузы я задрала его футболку к плечам. Он позволил мне, всё ещё прижимаясь ко мне всем телом, грузно опираясь ладонью на изголовье кровати, пока я не заставила его поднять руку, чтобы окончательно снять

его футболку. Вновь скользнув ладонью между нами, я начала поглаживать его и наблюдала за его лицом, экспериментируя со своим и его светом. Через считанные секунды в его выражении проступило ещё больше боли, и я уже не могла выдерживать его взгляд.

Становилось всё сложнее рационально думать об этом.

Я не знала, как долго сдерживать его, и смогу ли я вообще смотреть, как он кончает, и справиться с этим. Практически невозможно смотреть на такое хоть с каким-то подобием объективности.

Через несколько минут я пихнула его в грудь, аккуратно переворачивая его так, чтобы ни мой вес, ни его вес не приходился на перевязанный участок его спины.

Я взяла его в рот прежде, чем позволила себе подумать об этом.

Его неверие врезалось в мой свет, когда он ощутил мой язык, дыхание, свет. Я начала деликатнее использовать на нём свой свет, фокусируясь на отдельных венах в его aleimi, находя чувствительные места на его коже. Я хотела сделать это — я фантазировала об этом. Я хотела изучить его вот так, выяснить, что из того, чему я научилась от Лао Ху, ему понравится.

Через считанные секунды его боль ожесточилась.

Когда я не остановилась, его пальцы сжали мои волосы.

Я не давала ему кончить до тех пор, пока его кожа буквально не запылала под моими ладонями, а его пальцы, ласкавшие моё лицо, покрылись потом. Я водила языком вокруг его головки, притягивая его точечными рывками своего света, чувствуя, что его боль усилилась, и он наполовину покинул своё тело. Вернувшись, он застонал ещё громче, а затем издал долгий, протяжный крик.

Когда я не перестала, его ладонь упала на моё плечо и сжалась так крепко, что причинила боль.

Ещё через несколько секунд очередной прилив его боли омыл мой свет.

— Элли… — простонал он. — Остановись. Жена. Остановись…

Я подчинилась, поднимая взгляд. Он смотрел на меня, и его светлые глаза затуманились. Я видела на его лице боль, но помимо неё какое-то потерянное выражение, словно он не знал, где находится. Боль под моим пристальным взглядом лишь усиливалась, и вот я уже едва могла дышать.

— Ты другая, — эта боль отразилась в его голосе. — Теперь ты другая, Элли. Твой рот ощущается иначе. Твой свет.

Ощутив там боль, я покачала головой, чувствуя, что в горле встал ком.

— Ты знал, что так будет. Ты знал, что я буду другой. Ты знал, что это не будет по-прежнему…

— Это было не так долго. Ты пробыла там не так долго. Это те структуры? — его боль усилилась, вынуждая меня прикрыть глаза. — Как ты можешь делать это таким образом, если только ты не… — он покачал головой. — Gaos. Ты там услужила каждому бл*дскому видящему?

Я стиснула зубы. Моя собственная боль ослепила меня, но в этот раз это была не только сексуальная боль.

— Ревик, скажи мне остановиться. Если тебе не нравится то, что я делаю, тогда…

— Мне это нравится, —

его боль усилилась. — Мне это слишком нравится. Gaos, жена… какого хера. Какого хера ты со мной делаешь…

— Скажи мне остановиться, — сказала я. — Скажи мне остановиться, или прекрати, Ревик, — я сглотнула, крепче стискивая зубы. — Ты ранишь мои чувства. Ты делаешь мне больно. И ты обещал.

Он закрыл глаза, поджав губы.

Я чувствовала, как он думает об этом, думает над моими словами. Я чувствовала, как он представляет меня в Китае, представляет, что я делала. Я чувствовала, как ему отчасти хочется углубиться в эту тему, вытянуть, узнать детали, выведать их силой. Я ощущала там собственничество, превращающееся почти в страх, когда его суровый взгляд остановился на моем лице. Я также ощущала в нём боль, страх, что другие правы, что я сделала это с целью сделать ему больно, что я сделала это из злости.

— Я пошла на это не для того, чтобы сделать тебе больно, — произнесла я. — Я люблю тебя. Я вернулась. Разве этого недостаточно?

Его пальцы сжались в моих волосах. Я чувствовала, как он опять пытается кончить, и остановила его, вплетаясь в него своим светом до такой степени, что он закрыл глаза. Я не хотела заканчивать всё, пока он находился в таком состоянии. Я не хотела, чтобы он кончал, думая об этом.

Когда он осознал, что я не собираюсь поддаваться, его боль усилилась, и он издал низкий стон.

— Элли, — выдавил он. — Боги. Прости. Пожалуйста… просто… забудь, что я сказал.

Я ощутила очередной прилив той боли наряду с сильной уязвимостью. И опять-таки я чувствовала, как он пытается отпустить это, выбросить из головы.

— Элли, я стараюсь. Клянусь богами, я стараюсь. Прости. Я прошу прощения за то, что я такой мудак…

Я поцеловала его, прильнув к его груди, и он ответил на поцелуй так, что мы оба хрипло всхлипнули друг другу в рот. Я всё ещё не выпускала его из рук, но позволила перекатиться так, что он опять почти оказался надо мной. Мы уставились друг на друга, всматриваясь в лица. Внезапно до меня дошло, почему он просил закончить всё таким образом.

Он хотел видеть меня, как и говорил ранее.

А ещё он хотел представлять, что кончает в меня.

Услышав меня, он издал стон и стиснул моё запястье.

Чувствуя, как он опять борется со мной, я усилила хватку на его свете. Боль затмила всё перед глазами, когда я осознала, что уже слишком затерялась в нём.

Я позволила всему зайти слишком далеко. Я вредила ему; теперь я вредила нам обоим. Глупо было делать ему минет, играть с этим дерьмом Лао Ху прежде, чем мы оба будем в состоянии с этим справиться. Я сделала это потому, что мне хотелось. А не потому, что он в этом нуждался.

Признавшись себе в этом, я знала, что нужно закончить это. Хотя бы попытаться вернуть нас назад.

Стиснув его волосы, я принялась более целенаправленно использовать свой свет и руку, пока он всматривался в моё лицо. Когда ощущения в нём вновь приблизились к пику, я тоже начала терять контроль. Я позволила его свету выскользнуть из моей хватки настолько, что он принялся толкаться всем телом навстречу моей ладони и застонал так долго, что боль усилилась у нас обоих.

— Позволь мне, — прохрипел он. — Gaos. Позволь мне в этот раз. Пожалуйста, жена…