Рыцарь

Истон Биби

– Божемой, божемой, божемой, божемой, божемой!

Джульет отпихнула меня и, держа на расстоянии вытянутой руки, сразу заметила, что на мне куртка Ланса. И тут вся такая слишком крутая для школы Джулс начала прыгать на месте вместе со мной.

– Он дал тебе свою куртку?!?! Ни фига себе, Би!

– Ну да! – визжала я. – Я постриглась, и ему нравится, и он меня любит, и он поцеловал меня в туалете, ну, или я так думаю, трудно сказать, потому что он сунул мне в рот эту желтую фигню, как леденец, и теперь я от нее вся под кайфом!

Я не могла перестать прыгать и улыбаться. Ну,

по крайней мере, мне казалось, что я улыбаюсь. Я не могла сказать точно, потому что совсем не чувствовала своего лица.

Джульет перестала прыгать. Она огляделась вокруг, чтобы понять, кто мог услышать мою идиотскую болтовню, открыла заднюю дверь машины и затолкала меня и мой огромный рюкзак на крошечное заднее сиденье.

– Господи, Биби. Ну, давай, еще погромче расскажи.

– Прости, – громко прошептала я. – Привет, Тони.

Тони кивнул мне в заднее зеркало, пока Джульет садилась рядом с ним, хлопнув дверцей так, что в ней задрожало стекло. Обернувшись ко мне с потрескавшегося переднего сиденья, Джульет сказала:

– Да тут-то уже можешь не шептать, идиотка.

Мы обе расхохотались, а Тони вывел с парковки свой громко протестующий шумом глушителя «Корвет».

Джульет сказала:

– Так, дай я разберусь. Лансу нравится твоя прическа, он поцеловал или не поцеловал тебя в туалете, и он сунул тебе что-то, но ты не знаешь что?

– И он меня любит. Ты забыла главное. И на мне его куртка.

– Которую ты, наверное, должна вернуть, – поддразнила меня Джульет, но я видела, что она искренне рада за меня. А может, она была рада за себя. Это же ей приходилось слушать все мое нытье и стоны насчет Чертова Ланса Хайтауэра с тех пор, как он сел со мной рядом на уроке продвинутой алгебры в восьмом классе.

– Я бы отдала! – закричала я. – Но меня остановила Энджел – ну, эта новенькая из твоего английского класса, – а когда мы вышли, он уже ушел.

– Как же, как же, – продолжала дразниться Джульет. – И ты, и я знаем, что ты никогда не вернешь эту толстовку. Да тебя в ней скорее похоронят.

– Заткнись, мерзавка! – И я ткнула ей кулаком в лицо, нарочно промахиваясь. Хихикая, мы начали мутузить друг друга, как две мелкие школьницы, какими и были.

– Эй, Би, – прервал Тони нашу притворную драку, глядя на меня в заднее зеркало своими бисерными глазками. – Я и не знал, что ты любишь веселиться. Но в любой момент, как ты снова захочешь эту желтую штуку, только скажи. Я тут же тебе достану.

Я посмотрела на Джульет, которая только приподняла свои нарисованные брови и чуть виновато пожала плечами.

«Выходит, Тони еще к тому же и местный дилер. Офигеть. Да ты нашла себе просто чемпиона, Джульет».

Я сделала ей большие глаза и нырнула в свой заклепанный и заплатанный кокон любви. Даже при том, что на улице было примерно тридцать градусов, а на заднем сиденье машины Тони все сто тридцать, – мне было плевать. Я танцевала диско, а танцоры диско не потеют. Они кружатся.

5

Ну, конечно, эту ночь я проспала в толстовке Ланса. Во сне я ощущала его запах. С утра я слышала

этот запах на своей простыне и на рубашке, которую носила вчера. Сама мысль о том, что этот запах может исчезнуть из моей комнаты, была настолько печальна, что я засунула свою рубашку в полиэтиленовый пакет, надеясь, что так запах Ланса сохранится дольше.

Маме тоже понравилась куртка. Она сказала, что это очень «авангардно». Когда она высадила меня возле школы, я почти всерьез ожидала увидеть там толпу папарацци, сующих мне в лицо камеры и микрофоны с вопросами: «Каково это, носить куртку Ланса Хайтауэра? Скажите, она действительно придавала вам суперсилу?»

Хотя никакого красного ковра там не было, но, входя в школу, я словила несколько очень внимательных взглядов от школьных чирлидерш. Уж не знаю, было это осуждение или зависть, но видеть это было дико приятно.

Ланс стоял на своем привычном месте, прислонившись к стене в дальнем конце главного коридора, и кучка припанкованных вокруг внимала каждому его слову. Когда я подошла, он, не переставая говорить, притянул меня к себе и засунул под мышку, как будто это была самая естественная вещь на свете.

«Боже мой, мы же пара, – подумала я. – Вы только посмотрите. На мне его куртка, он обнимает меня, а вчера он то ли поцеловал меня, то ли нет, и теперь мы с ним ПАРА».

Я не слышала ни слова из того, что говорил он и все остальные, пока не прозвенел звонок, прервав мой восторженный внутренний монолог. Тогда я взглянула на Ланса, у меня в глазах наверняка мелькали сердечки, и сказала:

– Прости, что взяла твою куртку домой. Я не смогла найти тебя после уроков.

Не то чтобы я сильно старалась.

– Нормуль, – ответил Ланс с полуулыбкой и выжидательно посмотрел на меня.

Чего он ждет? Почему не идет на урок? О боже. Он хочет снова меня поцеловать?

Поняв, что я не могу прочесть его мысли, Ланс показал на меня рукой:

– Ты отдашь ее?

– Господи! Да, конечно! Прости! Боже! – Я в ужасе сорвала куртку с плеч и начала возиться с «молнией».

– Господи? Да можешь называть меня просто Ланс. Ну, или Ваше Королевское Величество.

С несколько чрезмерной резкостью я ткнула ему тряпично-металлический ком прямо в живот и сказала, сделав большие глаза:

– Благодарю, Ваше Королевское Величество.

Ланс быстро приобнял меня и ушел на урок. Вот прям так. А я осталась без поцелуя, без куртки и определенно без парня.

Как сирота.

Я не видела Ланса до самого обеда. Я замерзла в своих обрезанных шортах и тоненькой футболке и даже устроила из этого целый спектакль, растирая мурашки на руках и ногах, но Ланс был слишком занят спором с Колтоном насчет того, стоил ли новый альбом Бьерк хотя бы упоминания (Колтон считал его потрясающим, а Ланс, конечно, настаивал, что это просто корпоративная фигня ради продаж. Я склонна была согласиться с Колтоном, потому что весь альбом «Homogenic» был потрясающим. Но, конечно, вслух я этого не сказала).