Рыцарь
Шрифт:
Наряды для себя она подобрала достаточно простые, но сшитые со вкусом: на ней был цветастый австрийский жакет, пестрая, лиловато-голубоватых тонов, юбка, лиловая шелковая блузка и синие мягкие кожаные сапожки. По какому-то наитию она купила также и синие лайковые перчатки и такого же цвета сумочку.
С тяжелым пакетом в руках она перешла улицу, направляясь к Николасу, и испытала удовлетворение, когда увидела, с каким выражением лица он глядит на нее.
— Ну, как?! — спросила она.
Вставая
— Красоте нет преград во времени!
Все-таки кое-какие преимущества у этих мужчин из елизаветинской эпохи, несомненно, есть, — подумала Дуглесс.
— А что, уже пора пить чай? — осведомился он. Дуглесс чуть было не застонала! Эти мужчины во все времена одинаковы. Вечно одно и то же: «ты выглядишь великолепно, а что у нас сегодня на ужин?»
— В данный момент, — ответила Дуглесс, — мы с вами ознакомимся с одним из самых скверных проявлений английской жизни: мы отправимся на ленч! Завтрак здесь славный, послеполуденный чай — тоже, да и ужин очень даже недурен, если только вам по душе масло и сливки, а вот ленч… ленч — это нечто неописуемое!
Николас слушал ее с напряженным вниманием, как человек, изучающий новый для себя язык.
— А все-таки, что такое «ленч»? — спросил он.
— Сейчас увидите, — ответила Дуглесс и вошла вместе с ним в симпатичный небольшой паб — на самом деле, пабы были одной из тех достопримечательностей Англии, которые нравились ей более всего. Заняв отдельный кабинет, они пристроили у ног свои пакеты, и Дуглесс заказала пару сандвичей с салатом и сыром, пару пинтовых кружек пива и затем принялась втолковывать Николасу, в чем именно заключаются различия между баром в Америке и пабом в Англии.
— Похоже, здесь больше женщин без спутников-мужчин, да? — спросил Николас.
— Более независимых, чем даже я? — съехидничала Дуглесс. — Да, лично я полагаю, что в наше время уже большинство женщин ведет независимый образ жизни! И, разумеется, у большинства из них есть свои деньги и даже кредитные карточки, и никакие там спутники-мужчины за ними следом не ходят и не присматривают!
— А как насчет кузенов и дядей? Или сыновей? — спросил Николас.
— Нет-нет, теперь все по-другому. Они… — Тут она вынуждена была прервать свои пояснения, поскольку официантка поставила перед ними тарелку с сандвичами, нимало не похожими на американские. «Сандвич с сыром» означал здесь, что между двумя кусочками намазанного маслом белого хлеба помещен ломтик сыра, а «сандвич с сыром и салатом» предполагал, что поверх сандвича с сыром положен еще и листик латукового салата!
Николас смотрел, как она берет с тарелки эту странную еду и откусывает от сандвича, а затем последовал ее примеру.
— Ну и как, нравится? — спросила она.
— Совершенно лишено всякого вкуса, — ответил он, —
Оглядываясь по сторонам, Дуглесс спросила у него, существовало ли в шестнадцатом столетии что-нибудь похожее на эти пабы.
— Нет, — отозвался он, — тут внутри полумрак и тишина и не чувствуется ни малейших признаков опасности!
— Так это же хорошо! — сказала она.
— Ну, я лично предпочитаю, чтобы в моей пище и в залах для публики присутствовала бы некоторая «изюминка», — проговорил Николас, слегка пожимая плечами. Улыбнувшись, она спросила тогда:
— Ну, вы готовы? Идем? У нас ведь еще куча дел!
— Как? — удивился он. — Уйти сейчас? А где же обед?!
— Да вы только что его проглотили, — ответила она. Он недоуменно посмотрел на нее, вскинув бровь, и спросил:
— А где тут хозяин?
— Вон тот мужчина за стойкой бара, похоже управляющий, и та вон женщина — повариха. Минуточку, Николас! Только не надо устраивать скандала! Скандалов англичане терпеть не могут! Я сейчас пойду и…
Но он уже вскочил с места, восклицая:
— Еда должна быть едой, независимо от того, какое у нас столетье на дворе! Нет, сударыня, вы тут посидите-ка, а я сейчас добуду вам настоящий обед!
Дуглесс осталась сидеть. Она видела, как он подошел к бармену и с серьезным видом в течение нескольких минут переговаривался с ним о чем-то. Затем бармен подозвал повариху, и та тоже стала внимательно слушать Николаса. Глядя на эту сцену, Дуглесс подумала, что, если б Николас вполне освоился и приспособился к жизни в двадцатом столетии, то, возможно, с ним было бы непросто.
Через несколько минут он вернулся к столику, и почти сразу им начали приносить блюда с едой: жареных цыплят, овощи, мясо, пирог со свининой и — специально для Николаса! — темное, на вид отвратительное пиво.
— Ну, так как же, госпожа Монтгомери, — начал он в тот момент, когда весь стол оказался заставленным блюдами, — так как же, при таких обстоятельствах, вы сумеете отправить меня обратно, в прошлое, а?!
Дуглесс для начала показала ему, как пользоваться вилкой, а он при этом чуть язык себе не проткнул! — затем извлекла из пакета записную книжку и ручку и приготовилась что-то записывать.
— Прежде чем мы с вами приступим к изысканиям, мне следует узнать о вас все! — пояснила она. Быть может, теперь, когда он примется называть точные места и даты, она все же сумеет его поймать.
Однако ни один из вопросов, которые она ему задавала, даже не уменьшил его аппетита, и он преспокойно поглощал пищу — блюдо за блюдом!
— Родился шестого июня тысяча пятьсот тридцать седьмого года, — сообщил он.
— Ваше полное имя или титул, — насколько я понимаю, в вашем случае требуется именно последнее, — сказала Дуглесс.