Рыцари плащаницы
Шрифт:
"Наверное, Сеиф решил выместить злобу за смерть своих воинов, – решил Козма. – Вот и застращал".
– Вы пленники баронессы, – сказал он вслух. – Но я не слышал, что она собралась продать вас на галеры. Наоборот, речь шла о том, чтобы обменять вас на христиан, томящихся в сарацинском плену. Замку нужны воины.
– Благодарю тебя, господин! – облегченно сказал раненый, откидываясь на солому. – Мы не забудем твоего милосердия.
Оставив сарацин, Козма направился к своему главному больному. После своего чудесного исцеления Роджер встал на ноги и с той поры много времени
– Холодно здесь! – заметил Козма, ежась от пронизывающего ветра. – Шел бы ты под крышу, рыцарь! Слаб еще после раны…
Роджер на мгновение задумался, затем кивнул. Вдвоем они перебрались на стену, прошли ею и по каменной лестнице, под которой утром прятался обидчик Иоакима, спустились во дворец. В комнате Роджер сразу подошел к жаровне и протянул над ней озябшие руки.
– Нельзя так долго стоять на холоде, – ворчливо сказал Козма. – Простудишься, лечи потом!
Рыцарь ничего не ответил. Подошел к скамье, снял теплый плащ, затем кафтан и рубаху. Козма размотал повязку из широкой полотняной ленты, несколько раз обернутой вокруг тела Роджера. Удивленно щелкнул языком. Повязка была сухой. Рану закрывала коричневая корочка, уже начавшая осыпаться; вокруг нее виднелась молодая розовая кожа. Козма вновь обернул обнаженный торс рыцаря полотном, хотя в повязке уже не было нужды.
– Завтра двинемся в путь, – сказал Роджер, одеваясь.
– Не рано? – засомневался Козма. – Тебе стоило окрепнуть.
– Как-то я скакал три дня с наконечником от стрелы в голове, – рыцарь тронул пальцем треугольный шрам на щеке. – Вытащить его на месте не смогли – застрял в кости, а до замка ордена, где были лекари, способные помочь, оказалось далеко. Доскакал…
– Ты был моложе.
– Я и сейчас крепок.
– Зачем спешить? Наконечника стрелы в теле нет.
– Я должен завершить, что задумал.
– Оно того стоит?
Роджер удивленно глянул на Козму.
– Ты сам знаешь…
Козма не ответил. С того дня, как он догадался накрыть рыцаря плащаницей и прочесть молитву, они ни разу не говорили о случившемся. Козма, наблюдая, как быстро стал поправляться Роджер, мысленно удивлялся чуду. Но молчал.
Роджер понял его по-своему.
– Прости, что не поблагодарил тебя. Я думал сделать это позже, по приезду в замок. Что хочешь?
– Ничего.
– Ты спас мне жизнь и ничего не хочешь в награду?
– Это не я тебя спас. Плащаница.
– Ты догадался накрыть меня ею. И прочесть молитву…
Козма удивился. Он думал, что Роджер пребывал в беспамятстве во время обряда.
– Почему ты сразу не велел это сделать? – спросил Козма.
– Я не мог… Это кощунство… Укрыться пеленами Господа нашего, означает сравняться с ним! Человек не смеет о таком мечтать, это тщеславие, продиктованное великой гордыней. Такой грех только сам Господь даровать может, обычный священник его не отпустит.
– Значит, согрешил я?
– Ты действовал по зову сердца, из милосердия,
– Тогда и заслуги нет. Награждать не за что.
– Странный ты человек, – задумчиво сказал Роджер. – Будь ты монахом, давшим обет бедности в надежде обрести свою награду на небесах, я бы понял. Но ты не приносил клятвы Господу. Но он почему-то избрал тебя в помощь мне.
– Ты уверен?
– Как ты можешь сомневаться после того, что произошло?
– О другом думаю, – не сразу ответил Козма. – Ты везешь плащаницу из Иерусалима. Наш путь залит кровью. Сначала мы убили Селима с его воинами. Затем зарезали ночью полсотни сарацин Юсуфа. Наконец, бойня в Масличном ущелье: погибли полторы сотни людей – сарацин и христиан. Я уже молчу о том, что твой племянник Ги стал калекой… И все для того, чтобы переместить кусок ткани с ликом Христа из одного города в другой. Не велика ли цена?
– В Леванте ежедневно льется кровь! – недовольно сказал Роджер. – Гибнут тысячи! За власть, золото, воинскую славу… И не только в Леванте. Тысячи рыцарей в Провансе, Аквитании, Франции, Германии убивают друг друга в междоусобных стычках. Разве можно сравнить это с тем, что исполняем мы?
– Что изменилось, останься плащаница в Иерусалиме?
– Сарацины нашли бы ее и уничтожили. Рано или поздно. Они всегда поступают так христианскими реликвиями.
– Это подорвало бы веру? Сомневаюсь.
– Ты кощунствуешь! – возмутился Роджер. – Христианин о таком не может помыслить! Реликвии зажигают сердца огнем!
– Христос говорил: блаженны не видевшие меня и уверовавшие. Истинному христианину не обязательно узреть плащаницу, чтобы проникнуться духом Писания. Тысячи христиан никогда не были у Гроба Господня, не видели Святой Животворящий Крест, другие великие реликвии. Тем не менее, они верят в Бога. Зачастую куда истовей, чем те, кто имел возможность видеть и осязать.
– Плащаница подвигнет тысячи рыцарей приехать в Левант и вернуть его христианскому миру!
– Опять кровь, тысячи убитых, раненых, искалеченных?
– Ты знаешь другой способ вернуть Левант?
– А зачем возвращать?
Роджер недоуменно смотрел на Козму.
– Обязательно завоевывать Иерусалим, чтобы иметь возможность поклониться Гробу Господнему? Тысячи христиан жили в Святом городе до того, как сюда пришли рыцари из Европы. Никто не мешал им молиться Христу. Думаю, не составило б труда договориться с сарацинами, чтобы они беспрепятственно пропускали паломников в Иерусалим. Умный султан, а у сарацин сейчас такой, только обрадуется: с каждого пилигрима можно взимать плату. Это хороший доход, поэтому сарацинский правитель постарается обеспечить паломникам безопасный путь.
– Хочешь, чтоб сарацины наживались на нас?
– Война стоит дороже. Сколько золота было потрачено на крестовые походы? Сколько людей убиты, умерли от болезней, голода и жажды? Все для того, чтобы не сарацины с нас, а мы с сарацин брали деньги за проезд по этой земле?
– Не понимаю тебя, – сокрушенно сказал Роджер. – Ты храбро сражался со мной плечом к плечу, разя врагов без жалости. Я благодарил Господа, что он послал мне тебя! Вдруг ты заговорил, как монах, давший обет не брать в руки оружия.