Рыцари рейха
Шрифт:
В Венеции вспыхнет тайная, а возможно, и явная война между стремительно утрачивающей свои позиции аристократией и не окрепшими еще для силового захвата власти немцами. За войной этой синьор Типоло сможет наблюдать со стороны, время от времени оказывая помощь слабейшему, чтобы сильнейший, не дай Бог, не одержал верх.
— Хм... По-моему, это слишком сложно и рискованно, Джеймс. Наверное, можно было найти другой способ убрать Бенедикта и подставить сенаторов. Неужели для этого обязательно лезть в крепость Санта-Тринита?
— Обязательно. Синьор Типоло желал
— Кем же?
— Вами.
— Нами?!
— Шпион-кнехт донес, что отец Бенедикт готовится к захвату важных пленников из далеких новгородских земель. Это обстоятельство чрезвычайно заинтересовало синьора Типоло. Потом в крепости, действительно, появились узники. Сначала одна узница. Девушка... кажется, ее звали Агделайда...
— Где она?! — вскинулся Бурцев.
— Это мне неизвестно. Она исчезла так же неожиданно и необъяснимо, как и появилась. Наш шпион говорит о какой-то магии Хранителей. И утверждает, что девушка находится в Иерусалиме. Там расположена главная резиденция Хранителей Гроба.
Бурцев сокрушенно покачал головой. Аделаидка, действительно, была здесь и... И исчезла... Ис-чез-ла!
— Потом появились вы, — закончил Джеймс. — За вами-то я и отправился в темницы отца Бенедикта.
— Не за нами, — вздохнул Бурцев. — За двойной оплатой. Убийство Бенедикта и освобождение ценных пленников одним махом...
Брави пожал плечами:
— Разве сейчас это имеет значение?
Они умолкли, не сговариваясь: под мост снова вплывала гондола. Вторым рейсом прибыли Освальд, Ядвига и Сыма Цзян. Стройная полька и щуплый старик китаец сошли за одного человека: лодка хоть и сидела глубоко, но воды не зачерпнула. Едва пассажиры выбрались на дощатый «насест», гондольер отчалил за следующей партией.
Перевозчик знал свое дело прекрасно: курсируя туда-сюда без шума и устали, под самым носом у крепостной стражи, он так ни разу и не привлек ее внимания.
Последними ожидали прибытия начальника венецианской стражи и кнехта-шпиона. Однако на пассажирской скамеечке сидел только «эллин».
— Где немец? — встревожился Джеймс.
И осекся, разглядев темные пятна на бортах гондолы. Свежая кровь.
Кондотьер что-то вякнул в ответ по-итальянски. Бурцева, однако, это не устраивало.
— Я тоже хотел бы знать, что происходит, — заговорил он по-немецки. Немецкий тут, похоже, понимали все. — Куда подевался тевтонский кнехт?
— Мы расстались, — оскалился под барбютом венецианец. Рука его ласково поглаживала палаш. — Тевтон был нужен, пока служил при Бенедикте. Более в его услугах никто не нуждается.
Джеймс нахмурился:
— Но не было нужды и в его смерти. По крайней мере, ни о чем подобном мы с тобой не договаривались.
— Джезмонд, это всего лишь продажный тевтонский плебей!
— Это такой же христианин, как ты и я, а губить понапрасну христианскую душу — грех.
— Странные слова я слышу от брави, — хмыкнул «эллин». — Откуда в тебе сегодня столько добросердечия?
— Где ты оставил труп, кондотьер? — невежливо
— Да нигде. Просто сбросил в воду под замковым мостом.
— Глупо! Очень глупо! Ты подумал о том, что произойдет, если труп вынесет течением из-под стен? Подумал о страже, которая дежурит наверху?
— Тевтонский плебей должен был умереть, — упрямо процедил сквозь зубы кондотьер. Упрямо, но уже не так уверенно. Видимо, с этим кнехтом, действительно, вышел прокол.
— Должен? — брави смотрел сверху вниз зло и недобро. — В самом деле?
— Он слишком крепко с нами связан.
— И это — залог его преданности. Он мог бы еще пригодиться синьору Типоло, кондотьер.
— Кагата! [32] Он не нужен синьору Типоло. Синьор Типоло распорядился его убрать. И хватит об этом, брави! Делай свою работу, а я буду делать свою.
— Тот немец тоже делал свою работу...
Они замерли. Один — в покачивающейся лодке, с ладонью на палаше. Другой — меж сваями моста, с ножом в руке.
32
Ерунда, фигня, имеется и более грубый вариант перевода (ит).
— Ребята, вы выбрали не самое подходящее время для ссоры, — негромко заметил Бурцев. — Кажется, у нас гости.
Странные то были гости. По темной водной глади канала продвигались светлые пятна. А над пятнами — огни. Много пятен, много огней...
Бурцев присмотрелся. Большие белые гондолы — вот, что это было. Целая эскадра больших белых гондол. На высоких изогнутых носах лодок горели факелы. На каждой у кормы — человек с веслом. Пассажиров не видно, однако борта за малым не черпали воду. Лодки явно шли не порожняком. Белые гондолы везли неведомый груз, скрытый от глаз белыми же полотнищами.
Лодки двигались неторопливо и бесшумно, подобно призракам. Но плыли не таясь, не скрываясь. «И нашего моста они никак не минуют», — отчетливо осознал Бурцев.
Выяснение отношений между наемным убийцей и кондотьером прекратилось. Удивительно, но эти двое смотрели на приближающуюся армаду улыбаясь. А копейщик-гондольер спокойно привязывал свою лодчонку к сваям. Два копья мирно лежали на дне угнанной из Санта-Тринита гондолы. А посередине — весло. Ни драться, ни убегать никто не собирался.
Глава 30
Белую флотилию заметили и в крепости. Наверху уже гудел хриплый рог, раздавались лающие команды, звенело железо. Бурцеву показалось, будто он различает даже лязганье передергиваемых затворов. А гондолы все плыли, как ни в чем не бывало, без шума, без спешки. С передних, наверное, уже можно было разглядеть фигуры людей, гроздьями висевших под мостом. Или еще нельзя?
Со стен закричали. По-немецки. Требовали остановиться, и притом немедленно, интересовались, кто плывет среди ночи под крепостными стенами и какой груз везет. С небольшим запаздыванием немецкую речь переводили на итальянский.