Рыдания усопших (сборник)
Шрифт:
В музее, говоришь? Точно. Музей был. Лекция была. Были какие-то взбалмошные девицы в тамошнем кафе, расспрашивающие про всякую ерунду. Веры Снок там не было. Ну, не было там Веры Снок, черт побери! Господи, пожалей меня! С чего это вдруг она взялась обращаться ко мне на «Вы» и по титулу? Если мои воспоминания верны, то на той проклятой вечеринке мы все договорились «быть друг с другом попроще»…. Но ведь Вера утверждала, что никакой вечеринки как раз таки и не было!
«Что значит – не было? – я почти уже топал ногами. – И кто такая, в конце концов, эта чертова Вера, чтобы опровергать очевидное?
Я вижу, господа, Вы украдкой переглядываетесь между собою, и знаю, что не убедил вас в своей правоте. Ну, что ж, такова Ваша профессия – отыскивать признаки психического расстройства в любом, дерзнувшем хотя бы на йоту отклониться от общепринятых постулатов… Впрочем, господа, теперь я уж и сам не уверен в том, что здоров. Должно быть, благодаря Вашему зуклопентиксолу (да-да, я запомнил это ужасное слово, доктор!) я и впрямь начал склоняться к переосмыслению реальности произошедшего и готов смотреть на вещи более трезво. Но позвольте мне закончить эту несуразную историю!
Уверившись в том, что против меня существует заговор и поражаясь его масштабам, я решил действовать более решительно, а если придется, то и жестко. Раз уж этим людям чуждо всякое воспитание, то с какой стати мне придерживаться каких-то там манер и быть с ними обходительным? Схватив папку с полученными с помощью «Слепков» портретами, я вновь бросился к автомобилю и помчался к дому родителей этой сволочи – Лукаса, я был полон решимости выбить из них объяснение хамского поведения старухи, а также информацию о местонахождении этого паршивца, кем бы он ей там ни приходился. Дорогой я немного успокоился и решил действовать более обдуманно, укрывшись под сенью развесистой липы в полусотне шагов от дома, я стал дожидаться появления кого-нибудь из домочадцев старой маразматички, так как понимал, что еще один контакт с нею ничего мне не принесет.
Минут сорок ничего не происходило, но затем терпение мое было вознаграждено, – дверь дома открылась, и на улицу вышла элегантно одетая женщина пожилого возраста, посмотревшая зачем-то на небо и запершая дверь на ключ. Она не направилась ни к автомобильной стоянке, ни вдоль по улице, а уселась на скамейку у забора, раскрыла какой-то журнал и принялась неспешно его листать. Из моего укрытия я смог различить, что, хотя женщина и в летах, но до бабки, с которой я недавно имел несчастье общаться, ей далеко. Поразмыслив, я пришел к выводу, что она вполне могла бы оказаться той самой Клавдией, которой, по словам старухи, «хватило лишь на одного внука». Судя по наличию у нее ключа от входной двери, женщина наверняка жила в доме, а значит, просто обязана была знать Люка. Быть может, она окажется более словоохотливой и прольет свет на всю эту историю?
Решившись, я вышел из-за дерева и прямиком направился к скамейке, положив себе быть до предела вежливым и осторожным.
Здравствуйте! Позволите присесть? – изрек я самым беспечным тоном, на который был способен в сложившейся ситуации.
Женщина подняла на меня глаза, и я увидел, что ей не меньше семидесяти, но она прекрасно сохранилась, следила за собой и стариться не собиралась.
Пожалуйста,
Я присел на краешек скамейки.
Видите ли… В этом доме жили родители моего приятеля, который куда-то запропастился, но… женщина, открывшая мне сегодня утром дверь, повела себя как-то странно, и я не смог ничего узнать.
А, так это были Вы! Мама говорила мне, что некто появлялся здесь и расспрашивал о Ману, но она страдает старческим слабоумием и не в состоянии адекватно отвечать на вопросы, так что не сердитесь на нее за агрессию! Ведь она, конечно же, накричала на Вас?
Я постарался состроить такую гримасу, из которой было бы ясно, что да, мол, накричала, но я не придаю этому никакого значения и сочувствую недугу старой женщины. Клавдия вздохнула:
Да… Что с нами делают годы! Боюсь, что и моя память уже не та, что раньше. Так Вы – приятель моего Ману?
Не совсем. То есть, вовсе нет. Я никогда не видел Ману и ничего о нем не знаю. Речь идет о Вашем племяннике или вроде того… Его зовут Лукас Барлоу. Он, понимаете ли…
Я осекся, потому что Клавдия внезапно повернулась ко мне вполоборота и сделала такое лицо, словно я принялся ее домогаться.
Лукас, Вы сказали? Причем здесь он?
Господи! Какие они здесь все нудные и непонятливые!
Вы не волнуйтесь, Клавдия – дело совсем пустячное: Люк с женой заходили ко мне вчера утром и попросили кое-что для них сделать. Я просьбу выполнил, но оказалось, что они оба куда-то пропали и я не знаю, где их искать.
Пожилая женщина воззрилась на меня, как на диковинный музейный экспонат. Затем в глазах ее мелькнула искорка радости, удивившая меня.
Так они нашлись? – спросила вдруг Клавдия едва слышным шепотом и схватила меня за руку, чем повергла в еще большее удивление. Что же тут у них происходит?
Да нет же! Я сказал, что Люк и Карин исчезли после того, как были у меня! Они, конечно, могли куда-то уехать, но квартира, которую они сняли лишь несколько месяцев назад, пустует, и никто ничего о них не знает! Вы не находите это странным?
Квартира? Вы сказали, они сняли квартиру?! – женщина выглядела пораженной до глубины души.
Ну да… Они ведь собирались заводить ребенка, и им требовалось больше места…
«Бог мой, что я несу? Кому нужны все эти подробности?»
Я решил не дожидаться, пока она упадет в обморок или, чего доброго, начнет орать, как ее полоумная мамаша, и быстро вынул из папки ламинированные изображения.
Да вот, собственно, о чем шла речь! Люк просто хотел, чтобы я изготовил эти портреты со… со слепков, что они принесли, и теперь я должен вручить их ему.
Клавдия впилась взглядом в изображения и несколько секунд не издавала ни звука. Затем она медленно повернула голову и отчеканила:
Вы – идиот или просто издеваетесь надо мной?
Я опешил от столь откровенной грубости, но решил не сдаваться:
Поверьте, Вам не о чем беспокоиться! Меня совершенно не интересуют его дела, я хотел лишь передать Люку снимки!