Рысь

Четыре недели назад после зимней спячки проснулся единственный из остававшихся в Швейцарии бурых медведей, задрал несколько овец и спустя несколько дней — после того как его переквалифицировали из «проблемных» в «опасные» — был политкорректно пристрелен егерем. В стране, где бурых медведей берегут как зеницу ока и запрещают на них охотиться, подобная история вызывает неизбежные вопросы.

Чтобы ответить на них, нелишне будет познакомиться со следующей информацией: еще в мае 2012 года этот перебежавший из Италии медведь привлек к себе достаточно внимания — он не хотел уходить с железнодорожных путей, и машинисту поезда даже пришлось совершить небольшой наезд. Ведь в

стране, вдоль и поперек изрезанной железнодорожными ветками, в стране, где поезда становятся все быстрее и пунктуальней, зверь, не признающий значимости этого вида транспорта, вызывает сплошное недоумение. Поезд, опаздывающий из-за медведя, становится причиной повсеместных задержек, опаздывают сотни тысяч людей, живущих в одном городе и работающих в другом. А швейцарцы не любят опаздывать.

Непонимание медвежьих намерений проявилось еще отчетливее, когда спустя несколько недель животное решило потешить молодецкую силу и свалило огромное дерево, упавшее столь неудачно, что повредило опору линии электропередач, которая в свою очередь тоже неудачно упала и способствовала возникновению пожара.

Позже швейцарцы с вящим удивлением узнали, что медведь учуял давно разыскивавшийся труп и помог раскрыть преступление. Однако все завоеванные этим обстоятельством симпатии юный самец совершенно утратил, когда, воспряв после спячки, принялся нападать на домашних животных, преимущественно овец. Список задранных овец становился все длиннее, и медведя решили убить — в конце концов, ему место в музее, а не на природе.

Я рассказал эту историю не только потому, что она правдива, но и потому, что сам с трудом верю в нее. Мне точно так же трудно поверить в то, что несколько лет назад творилось в Швейцарии с рысями.

Еще я вспомнил об этой истории с медведем, поскольку, узнав о том, что «Рысь» переводится на русский язык, что ее смогут прочесть в Москве, Омске и Якутске, был одновременно рад и озадачен. Мне стало интересно: как смогут понять «Рысь» — роман, возникший благодаря особенностям швейцарской природы и швейцарского менталитета — люди, живущие в больших российских городах?

Если я скажу, что Швейцария в 414 раз меньше России, то никого этим не удивлю, потому что Швейцария славится своими крошечными размерами. Однако если я подсчитаю, что в России, будь она столь же густо населена, как Швейцария, жило бы 3,29 миллиарда человек, то нарисуется несколько иная картина. Вы, конечно, возразите, что в России есть огромные пространства, непригодные для жизни — однако то же самое характерно и для Швейцарии с ее Альпами, Юрскими горами и озерами: лишь тридцать процентов территории страны пригодны для интенсивного использования. Остальные участки слишком высоки, слишком обрывисты, слишком каменисты или покрыты льдом — несмотря на таяние ледников, они образуют огромную территорию, на которой не могут обитать ни люди, ни животные.

Высокая плотность населения оказывает влияние на природу, прежде всего, там, где плохо проводится или вообще отсутствует ландшафтное планирование. Именно так обстоят дела в Швейцарии. Лишь с 1980 года здесь действует закон, заставляющий оберегать зеленые зоны и строить дома компактнее, защищающий окраины городов от агломераций. Но поскольку законы можно толковать по-разному, поскольку земля, как правило, принадлежит общинам, в руках которых с давних пор сосредоточено много полномочий, и каждая из 2408 общин может зарабатывать деньги, продавая землю частным образом, за последние десятилетия в Швейцарии произошел образцовый рост агломераций — если только образцовыми бывают и плохие примеры. Третьего марта 2013 года швейцарские граждане проголосовали за ужесточение закона о ландшафтном планировании — и, как утверждают эксперты, опоздали на несколько десятилетий.

Однако, перенаселенная сельская местность, где земля используется вплоть до самого леса, лишь наполовину объясняет частые конфликты с хищниками. Другую половину можно понять из хода истории: в

конце XIX века бравые охотники бедной, живущей в основном за счет сельского хозяйства Швейцарии, чье население насчитывало 3,3 миллиона человек, целиком истребили всех волков, медведей и рысей. Более ста лет страна — ее сельское хозяйство и скотоводство — развивалась без этих хищников. Сегодня в богатой, живущей за счет сферы услуг Швейцарии, население которой составляет более восьми миллионов, активисты и политики заявили о праве этих зверей вернуться на свои исконные территории. Что вызвало множество конфликтов, с коими мне пришлось столкнуться, работая на посвященном рысям проекте — о чем, в частности, и рассказывает роман, переведенный на русский язык переводчиком, не поленившимся съездить со мной в те места, где разворачивается действие романа. Когда, после долгой прогулки по горам, нам пришлось ориентироваться в темноте и мы окончательно сбились с пути, заплутав в лесной глуши, он не утратил спокойствия, присущего настоящим переводчикам, — я искренне благодарю Святослава Городецкого.

Так же искренне я благодарю и фонд «Про Гельвеция», поддержавший перевод.

И даже если вы живете не в Москве, не в Омске и не в Якутске, желаю вам приятного и увлекательного чтения!

Урс Маннхарт

Март 2013 г.

Тьма стояла кромешная, и все произошло слишком быстро. Лапа едва попала в ловушку, щелкнул металл, проволока заскрежетала и намоталась вокруг лапы. И остановилась. Животное попробовало вырваться, уперев одну из передних лап в снег, чтобы посильнее оттолкнуться другой, зубами стало искать вонзившуюся под шерсть проволоку, не найдя ее, сдалось, успокоилось, ненадолго, чтобы спустя мгновение снова вскинуться. И чем сильнее боролось животное, тем глубже впивалась проволока в шкуру, разрезая ее до крови.

Чуть позже появились трое мужчин. Они ждали за скалой, у машин с высокими антеннами на крыше. Теперь они ступили на край дороги и заглянули вглубь обрыва. Из темноты до них донеслось разъяренное шипение зверя. Мужчины, облаченные в куртки из гортекса, молча стояли, широко расставив ноги. Беньямин Геллерт направил в лесной мрак пучок света. Покрытая снегом земля заискрилась в лучах налобного фонарика. Вскоре мужчины разглядели тело, мучившееся в ловушке рядом с мертвой косулей. Пара глаз безотрывно смотрела на них. Юлиус Лен, младший из троих, прищурился, чтобы лучите всмотреться. Рысь, казалось, была не такой уж большой. Лену вспомнилось фото, которое он на днях видел в газете. Рысь отвернулась, легла на снег и замерла. Беньямин Геллерт выключил фонарик. Юлиус Лен вопросительно взглянул на него, однако Геллерт промолчал. Как и Ник Штальдер. Трое мужчин безмолвно стояли в темноте хвойного леса. Царила полная тишина.

Лен глянул в ночь, потом снова перевел взгляд на Геллерта. Тот повернулся и что-то прошептал Штальдеру. Лен заметил дрожь в руках Штальдера, поигрывавших духовой трубкой, и пальцах, перекатывавших дротик с усыпляющим ядом, заметил, как беспокойно бегают у того глаза. Его поразило, что спустя пять лет после начала проекта Штальдер по-прежнему нервничает.

Геллерт достал из багажника крупноячеистую сеть, передал Лену один конец и кратко проинструктировал. Чтобы легче было идти, Лен спускался по склону, ступая по следам Геллерта. Штальдер, как и Лен, берег батарейку своего фонарика.