Рысь
Шрифт:
Геллерт не стал спорить и снова углубился в бланки. Скафиди скрипнул ножом по тарелке.
Геллерт зашарил по столу в поисках ложки, которой начинал есть хлопья, не нашел ее и махнул рукой. Продолжил говорить, назвал имена Геры, Сабы, Балу и Рены — с ними все было в порядке, их пеленговали позавчера, то есть когда посылку уже отправили. И все же присланные лапы могли быть отрублены у рыси с ошейником. Геллерт подытожил:
— Мила, Кора, Вино, Зико, Неро и Мена.
Штальдер запил кусок хлеба холодным молоком.
— Я же говорю, Мену можешь вычеркнуть. Но на всякий случай, запеленгуем и ее, запеленгуем всех, всех шестерых и всех сегодня.
— Да, — откликнулся
Там уже некоторое время висела экранная заставка. «В счастливейшие мгновенья я чувствую себя под угрозой вымирания», — так звучала строка, мерцающим синим шрифтом плывшая по экрану. Сегодня эти слова показались Лену особенно странными: хотя они и имели отношение к сохранению видов, но то, что их написал какой-то зоолог, было полнейшим абсурдом. Лен вспоминал только что названные имена рысей, наверняка ассоциировавшиеся у Штальдера и Геллерта с многочисленными картинками, которые они, не долго думая, могли бы прикрепить к карте булавкой.
Геллерт принялся за размякшие хлопья.
Штальдер отложил хлеб в сторону, исчез в комнате альтернативных служащих, где рядом с двухъярусной кроватью лежали ловушки, сети, инструменты и западни, вернулся со старым приемником, вынул аккумуляторы из зарядного устройства, проверил заряд и вставил их в приемник.
Зазвонил телефон. Он стоял на подоконнике в углу комнаты, у стены с картами — чтобы можно было быстро ориентироваться во время разговоров о координатах, обнаружении задранной жертвы или безуспешном пеленговании. Геллерт снял трубку. Звонил руководитель проекта Пауль Хильтбруннер, некоторые из его слов долетали и до стола. Лен не понимал, о чем идет речь. В основном говорил Хильтбруннер, Геллерт чаще всего кивал головой и поддакивал, ни разу не переведя взгляд на карту. Вставляя в приемник двенадцать батареек, Штальдер то и дело посматривал на Геллерта, словно спрашивая, в чем дело.
Лен представил себе как раздражены, должно быть, Пауль и Марианна Хильтбруннер. Знал он их поверхностно, встречался лишь однажды: в свой первый рабочий день, когда утрясал в Берне все бумажные формальности, и оба они были тогда слишком заняты, чтобы общаться с ним — с тем, кто проработает всего четыре месяца. Он не знал, давно ли они борются за расселение и выживание рысей в Швейцарии. Но знал, что раньше они пеленговали во французской и швейцарской частях Юрских гор — в восьмидесятые, а то и в семидесятые годы.
Геллерт положил трубку и, глядя в никуда, остался стоять у телевизора.
— И что же он сказал? — спросил Штальдер.
— «Про Натура» интересуется насчет продолжения экскурсий.
— Пеленгаций по выходным?
— Да. Число желающих растет. Пауль говорит, что лапы всколыхнули у горожан волну интереса к рысям. Школьные учителя из Берна и Базеля названивают и рвутся приехать с целыми классами.
— Значит, ты повязан «Про Натурой». Целые классы из Берна и Базеля… Нам бы из Цвайзиммена школьников дали! — взмахнув руками, воскликнул Штальдер. — А с чего это они в бюро звонят, а не сразу на станцию?
— Не знаю. Наверно, первым нашли номер Пауля, — ответил Геллерт, все еще стоя у телефона.
— Пауль тут вообще ни при чем. Он к этому отношения не имеет. Ему дела нет, что на экскурсию приедет слишком много народа. И все будут идти так медленно, что даже следов рыси не найдут, как несколько недель назад на Яунском перевале.
— Знаю, знаю. Пауль тоже говорит…
— Объясни ему, что он сразу должен отсылать людей к тебе. Или лучше сразу в «Про Натуру». Они ведь на этих экскурсиях зарабатывают, так пусть и организуют. Слишком уж ты много с ними
— Да ладно, все не так плохо.
— Разве?
— Нет. А Паулю сейчас лучите не перечить. Он, кстати, и с тобой хотел поговорить.
— Что ж ты не дал мне трубку? Я ведь сижу в двух метрах от тебя.
— Он сказал, в другой раз. Это касается твоих слов в «Санкт-Галлер Тагблатт», которые не стыкуются с его коммюнике.
— Вот черт, а! — загремел Штальдер, бросив на тарелку остатки еды. — Что еще за цензура? Мы же работаем на станции. Семь дней в неделю носимся по горам, знаем своих рысей, знаем людей, которые здесь живут. А Пауль последние два года торчит в конторском кресле да на фуршетах по случаю проведения каких-нибудь зоологических конгрессов.
— Остынь, успокойся, — сказал Геллерт.
Он не успокоится. Потому что говорит дело. Он ничего не нарушал и скажет об этом Хильтбруннеру. А заодно объяснит, что эти экскурсии «Про Натуры» нужно организовывать иначе. Ему не доставляет ни малейшего удовольствия наблюдать, как Геллерт мучается с ними, откладывая свою работу.
Геллерт выслушал Штальдера безмолвно и отрешенно.
— Может, рысей поделим, а то уже ехать пора, — вставил Лен.
Геллерт, Штальдер и Скафиди повернулись в его сторону.
— Вот что значит альтернативный служащий, — похвалил Штальдер и поручил Геллерту провести распределение.
Геллерт вздохнул и вернулся к столу. Взял в руки листок, на котором были указаны даты пеленгования рысей, и заполнил таблицу.
Спустя некоторое время он предложил, что сам запеленгует Вино и Зико. Штальдеру достались Кора и Неро, Лену — Мила, а Скафиди — Мена.
Штальдер вопросительно посмотрел на Геллерта. Так не пойдет — во всяком случае, не сегодня.
— Сегодня нам надо провести, по крайней мере, трехточечную пеленгацию каждой рыси. Каждый должен подойти к рыси как можно ближе. А если возникнут подозрения, то четырехточечную. На это понадобится время. Вино и Зико — два самца на огромной территории: за день нельзя провести трехточечную пеленгацию и одного из них. Тем более при такой погоде. Я знаю, что тебе неохота звонить Пьеру, потому что он вечно ноет о лишних рабочих часах. И своей тридцатипроцентной ставке. Ничего удивительного. Но пока ты доберешься из Вайсенбаха до района обитания Вино, Пьер его уже запеленгует. Может, Вино сидит у него в Монтрё — тогда ему хватит получаса. А если ты быстро обнаружишь Зико, то можешь помочь Лену.
— Лен уж как-нибудь найдет Милу в ее небольшой зоне.
— Значит, запеленговав Зико, возвращайся в Вайсенбах и в виде исключения два часа строчи диплом.
— Хорошо, раз ты так говоришь. Звоню Пьеру.
— Я говорю только то, что думаю, — прорычал в ответ Штальдер.
Геллерт поднялся, посмотрел на синюю булавку, которой была обозначена последняя пеленгация Вино, и набрал номер Пьера Пюсьё.
5
Выйдя на улицу, Фриц Рустерхольц еще слышал, как в «Тунгельхорне» Альфред Хуггенбергер снова громогласно заказал всем пива, стрельнул у Пульвера «Мэри Лонг» и, как Беат Бюхи, противясь пиву, требовал «Ривеллы», потом дверь захлопнулась, и голоса оборвались. Смеркалось, улицы опустели. Покоем дышали поля, пересекаемые Луибахом и засыпанные тяжелым снегом, который чуть повыше, по бокам собравшихся вокруг Вильдхорна вершин, отливал серебристым цветом.