Рысь
Шрифт:
— Хоть сам я не охотник… — сказал Беат Бюхи, используя общее замешательство и загадочно поигрывая стаканом «Ривеллы». — Но я недавно видел, как рысей разыскивают зоологи. Они вешают на себя небольшой приборчик и берут в руки антенну, а на рысей надевают ошейники.
— Точно, — с наигранной смущенностью перебил Рустерхольц. — На прошлой неделе я наблюдал за одним таким зоологом у Лауэненского озера. Я его и раньше видел, но думал, что он просвечивает антеннами бурелом, чтобы определить, можно ли использовать его при строительстве.
— Просвечивает бурелом? — рассмеялся Хуггенбергер. — До такого маразма только ты мог додуматься!
Звучный
— Маразм это или нет, — продолжил Рустерхольц, пытаясь заглушить хохот. — Только будь я охотником, я достал бы себе такую антеннку, узнал бы на каких частотах передается сигнал с ошейников, подкрался бы к рыси и выстрелил с безопасного расстояния.
— Ерунда, — прокомментировал Феннлер своим донельзя уравновешенным тоном.
— Наверняка получится, — настаивал Рустерхольц. — Я разбираюсь в частотах. Не зря же я радистом служил.
— Я тоже служил радистом, — возразил Феннлер, — и дослужился до капрала. Если б это было так просто, другие уже давно воспользовались бы. Среди сотни частот в Лауэнентальской долине тебе ни за что не удастся вычленить частоту рысьего ошейника.
— Феннлер прав, — рассудил Таннер.
— Да, — подтвердил Хуггенбергер. — Во-первых, ты бы не поймал нужную частоту, во-вторых, не смог бы подкрасться к рыси незаметно, а в-третьих, попал бы в рысь, только если бы она надела на себя мишень с семеркой и гуляла бы у стрелкового клуба.
— Как это гуляла бы?! — громогласно воскликнул Пульвер. — Стоять пришлось бы зверушке! Как минимум минуты три стоять, не шевелясь, с семеркой на боку, чтобы он успел винтовку зарядить и прицелиться.
Мужчины застучали кулаками по столу и захохотали. Даже Бюхи смеялся, неловко скривив уголки рта.
Фриц Рустерхольц обиженно опустил взгляд.
— Просто вы завидуете, что эта идея пришла в голову именно мне, — сказал он, скорее, про себя. — Так быстрее всего подстрелить рысь.
— Быстрее всего? Я не ослышался, Рустерхольц? — подхватил Хуггенбергер. — Я даже думать не стану. Давай сюда свою руку.
Он протянул Рустерхольцу мощную волосатую пятерню.
— Зачем это?
— Давай руку, говорю! Ты же сказал, что подстрелишь рысь быстрее остальных. Вот тебе и пари.
Рустерхольц недоуменно взглянул на Хуггенбергера.
— Я о пари ничего не говорил. Я сказал только, что с приборами зоологов…
— Знаю я, что ты говорил. Общинный секретарь будет свидетелем. Давай руку. Ставлю три тысячи франков, что я первым брошу тебе на порог подстреленную рысь.
Лица собравшихся вытянулись. Смех умолк. Секретарь Таннер незамедлительно натянул на себя должностную личину. Все смотрели на Хуггенбергера и его протянутую руку. Рустерхольц даже отклонился к спинке стула, чтобы держаться от этой руки подальше.
— Не стану я с тобой спорить. Я — стрелок, а не охотник. У меня нет лицензии.
— На рысей у меня тоже нет.
Мужчины гоготнули и снова уставились на Хуггенбергера и его руку.
— Давай руку, — повторил Хуггенбергер. Все взгляды были прикованы к Рустерхольцу. Хуггенбергер продолжал держать в воздухе протянутую руку. Руку, частенько отдающую порохом или свиной щетиной, овечьей шерстью или коровьим навозом, а сейчас — всем сразу.
— Три тысячи — немалая сумма, Рустерхольц.
В плену у пяти пар глаз и протянутой руки, Фриц Рустерхольц еще мгновение
3
Конрад Беннингер, егерь в Заненланде, Гштайге, Лауэнентальской и Турбахтальской долинах, очень обрадовался, когда Ник Штальдер позвонил ему на следующий день и рассказал о драматичной сцене у ловушки и успешной поимке рыси. Штальдер поблагодарил егеря за сотрудничество, поскольку именно приземистый, деятельный и влюбленный в рысей Беннингер рассказал исследователям о случайно замеченной косуле. Благодаря именно таким сообщениям зоологи могли надевать на рысей передатчики и отслеживать их. Рысь кормилась своей добычей от трех до пяти суток, днем спала в отдалении от нее, а ночью возвращалась. Поэтому и ставились вокруг задранного животного ловушки — вернейший способ поймать рысь. Еще использовали большие западни, расставляя их по разным местам выбранной местности. В Зимментальской долине на то время стояло три таких западни, однако механизмы, захлопывающие решетки, пока не сработали ни на одной.
Беннингер с удовольствием принял предложение Штальдера придумать имя пойманной рыси и сказал, что надеется вскоре снова оказаться полезным.
Так рысь нарекли Меной.
По желанию Геллерта Беннингер подождал еще два дня, прежде чем отвезти мертвую косулю в пункт сбора трупов животных в Цвайзиммене. Мена к косуле не возвращалась. А две ночи спустя ее снова удалось отследить неподалеку от другой косули в окрестностях Гштада: Штальдер, специалист по ночному пеленгованию, с радостью обнаружил новую жертву. Обрадовался сообщению о новой добыче легковесной рыси и Геллерт. Он испытывал удовлетворение от того, что после трех неудачных попыток за последние две недели, после трех морозных ночей, проведенных без сна на опущенной вниз спинке автомобиля, наконец, удалось надеть передатчик на новую рысь. К тому же пока предположение Геллерта, что Мена не сможет сбросить с себя ошейник, оправдывалось.
Мена стала тринадцатой из примерно шестидесяти рысей на северо-западе Швейцарских Альп, чье местоположение регулярно контролировалось. Поимка Мены была важна еще и потому, что с ошейников трех других самок — Милы, Коры и Рены — поступали лишь слабые сигналы. Самки были важнее самцов, поскольку благодаря им собиралась информация о молодых рысятах. Пока лежал снег, пока оставались какие-то шансы найти по следам добычу рыси, можно было надеяться поймать Милу, Кору или Рену, а то и всех трех, и заменить батарейки в передатчиках. Иначе эти самки снова стали бы для зоологов невидимками.
Все специалисты по крупным хищникам — вне зависимости от того, работали они в Зимментальской долине или на Босфоре — разделяли мнение, что в Центральной Европе единственным ареалом, пригодным для обитания искорененных в регионе ближе к концу XIX века рысей, были Альпы: двести тысяч квадратных километров лесов, лугов и горных вершин, крупные популяции копытных животных. Эксперты из всех альпийских стран организовали инициативу SCALP (Status and Conservation of the Alpine Lynx Population), в рамках которой рыси после векового отсутствия снова расселялись на всех альпийских склонах от Вены до Ниццы. Однако Альпы были удобным жизненным пространством не только для рысей — оставались они и горной цепью, наиболее активно используемой людьми. Поэтому при таких обстоятельствах о беспрепятственном расселении рысей не могли мечтать даже самые смелые оптимисты.