Рысюхин, шампанского!
Шрифт:
И дед, и я не любили привычку некоторых оставлять денежные вопросы «на потом», а то и вовсе ждать, пока человек сам спросит. Ставить кого-то в положение, когда приходится вроде как выпрашивать положенное — оно, может, и позволяет как-то повысить собственную значимость в своих глазах, но выставляет жлобом в глазах окружающих.
— Но, ваша милость, я же ещё не ваш сотрудник?
— Без чинов, говорил же. Договор будет составлен и подписан завтрашним днём, а уж когда я его заверил, а также когда и как мы принесём и примем должные клятвы — внутреннее дело рода, и никого не касается. Да, в Викентьевке я рекомендую всё же дождаться попутку, надо будет, чтобы вы прихватили с собой гостинец для моего хорошего знакомого, можно сказать — старшего товарища.
— Понял, запишу себе, чтобы не забыть.
— Думаю, вам напомнят. А на обратном пути будет вам первое серьёзное поручение по вашей должности, но это мы обсудим уже здесь.
Я решил отправить именно его получать подарок Императора в Борисове: и люди там более-менее ему знакомые, и кому, как не ему забираться отбором оружия? Вряд ли, конечно, найдётся кто-то настолько поверивший в своё бессмертие, чтобы от имени Государя Императора дарить откровенный хлам, но, как говорит дед: «дураков, каких мало — вокруг на удивление много». И пример Жабицкого с лже-Нутричиевским тому порукой. Да и «не откровенный» хлам тоже получить не хотелось бы, так что человек, разбирающийся и в оружии, и во внутренней армейской кухне будет при получении подарка необходим.
Ещё такой момент, что прислать туда просто приказчика на грузовике было недопустимым со стороны светского этикета. В идеале принимать подарок следовало лично, но для случая с оружием кандидатура командира гвардии выглядела приемлемой со всех сторон заменой, особенно с учётом его, пусть недолгой, службы в качестве офицера этого же гарнизона.
Ещё одной тонкостью было время обращения за подарком. Приедь я туда прямо с приёма, по пути из Питера, это расценили бы как неуместную торопливость и жадность. Более того — мог получиться обидный и оскорбительный конфуз, если бы Канцелярия не успела подготовить и прислать необходимые документы. Но и долго тянуть с получением тоже нельзя — тут уже светит обвинение в неуважении к дарящему, что, с учётом того, КТО сделал подарок — такое обвинение хуже многих подозрений в откровенной даже уголовщине.
— Ещё, пока не забыл и пока мы не заключили договор. Как вы относитесь к Отдельному Корпусу жандармов и его служащим?
— Да, собственно, никак. Да и не сталкивался с ними — разве что добрая треть каторжан, что через нас проходили, были туда отправлены именно усилиями жандармов. А что, намечаются какие-то проблемы с ними?
— Наоборот. Я сам являюсь внештатным экспертом-криминалистом в минской лаборатории, в каком-то смысле — жандарм. И если бы у вас было предубеждение…
— Нет, предубеждений нет. А, простите за интерес, в какой именно области вы эксперт?
— Химический анализ сложных, в первую очередь — органических составов и смесей. Качественный и количественный. И я не единственный, кто связан с Корпусом. А именно, мой тесть — служит в Могилёвском управлении Корпуса не на последних ролях.
— Нет, с этим проблем не будет.
— Замечательно! Сразу предупрежу, что я использую свои знакомства в жандармерии для проверки кандидатов в дружину на отсутствие проблем с законом и лояльностью в прошлом.
— Разумная мера. Пусть для кого-то неприятная, а кое-кто и вовсе может счесть оскорбительной, но — разумно.
— А если кто-то вдруг начнёт оскорбляться — это, на мой взгляд, повод присмотреться к нему внимательнее: что это он так напрягается, может, ему есть, что скрывать?
— Я сразу так не могу ответить, но мысль кажется… обоснованной.
— Тогда жду вас в Могилёве где-то в начале следующей недели.
Второй звонок, возможность которого я допускал с высокой вероятностью был из Борисова. Телекинетическую перчатку ожидаемо отобрали в пользу начальника гарнизона, полковник хотел замену и через моих знакомых предварительно проверял почву вопросом, не могу ли я отловить и поставить для нужд гарнизона ещё три-четыре панцирных сома покрупнее? Запрос я ждал, потому и ответ был готов — нет, у меня не имеется ни людей, ни других ресурсов, ни времени,
Несмотря на усталость из-за учёбы, а мне нужно было ещё и навёрстывать пропуски, и службы я не мог не заметить, что Маша с каждым днём приходит со службы всё мрачнее и мрачнее. Но на прямые вопросы или отшучивалась, или отнекивалась. Правда, шутки были натужные и несмешные. А вот в субботу утром её прорвало:
— Это не филармония, а какая-то бумажная контора! Я только и занимаюсь, что перекладываю пыльные бумажки из одной кучки в другую! Серьёзно — мне даже не приходится их читать, не говоря уж о том, чтобы вносить в них что-то, только проверяю комплектность по журналам учёта, таким же пыльным и никому не нужным! Я за всё это время не взяла ни одной ноты, не услышала ни одной музыкальной фразы!
— Ну, так давай спросим у начальства о твоём переводе на другую, более соответствующую диплому, должность.
Мурка же продолжала, не слыша меня и не слушая:
— Нет, возможно, эта, с позволения сказать — работа, тоже кому-то зачем-то нужна. Но там даже законченное среднее образование не нужно, хватит умения читать по складам и узнавать цифры! Зачем там человек с высшим музыкальным образованием?!
— Так давай ты вообще уволишься оттуда? Чем заняться тебе найдём — есть пара заготовок под песни, которые надо довести до ума, сделать нотную запись, аранжировку, раскладку по инструментам. Хочешь — твори здесь, хочешь — в Дубовом Логе, там, кстати, ещё куча дел по обустройству дома, которые требуют участия хозяйки.
— Не могу! Уже не то, что согласна — хочу уйти из этого гадюшника, но не могу! Перед профессором неудобно — это же он меня в филармонию устраивал! Ещё мечтали вместе, как я буду работать и нести музыку людям!
— А пока тебе дают нести только пыльные папки мышам на корм. Явное несоответствие планам — и, я думаю, договорённостям профессора с тамошней публикой.
Маша всхлипнула — выплеснув эмоции, она словно лишилась одновременно сил и пробки, закрывавшей слёзы. Пришлось утешать, гладить по спинке…
— Знаешь что? Я на следующей неделе собирался в гости к профессору, поздравить с новым творческим успехом и передать кое-какие гостинцы. Давай со мной? Там заодно и узнаем, что это такое творится в филармонии?
Супруга ещё какое-то время отнекивалась, упирая на «Неудобно человека тревожить» и «подумает, что я ябеда», но в итоге удалось уговорить. Правда, в итоге чуть на занятия не опоздал — при том, что не успел ни позавтракать, ни даже душ принять, только обтёрся влажным полотенцем, а по трассе летел, как на пожар. Дед, конечно ехидничал, что это «эстонская пожарная черепаха, вызывайте за полгода до пожара», но фургон быстрее и не разгонишь. Семинар был на редкость интересный и полезный — осваивали ускорение экстракции из ягодного сырья. Прямо пятки загорелись мчаться в Дубовый Лог и применить это к изнаночным ягодам, чтобы быстрее пустить в продажу (и на подарки) уникальную настойку. А то пока скорость сбора ягод превышает скорость переработки. Оно и хорошо — запас будет, но как бы портиться не начали, холодильные камеры не бездонные, к сожалению. Остановило не столько то, что за один день не управлюсь, сколько то, что мы пока освоили далеко не весь комплекс воздействий, даже в теоретической части — но я уже знаю, что учить на факультативах и лично в библиотеке. А потом нанимать магов природы, жизни или хотя бы воды для работы с этим всем. Или разработать оборудование, что будет запитываться от макра и управляться оператором с минимальным даром любой направленности, а то и вовсе без него? Надо подумать, а сначала выучить весь комплекс, чтобы представлять, с чем предстоит работать. Короче говоря, с занятий домой ехал уставший, довольный и очень задумчивый.