Рюкзак рассказов
Шрифт:
– Нет! – хрипло, прошептал я, – Нам не нужны такие артефакты.
– Хм-м, кожа не артефакт, её руками человека, никто не создавал, – утробно хихикнул старик.
Я старательно сжимал и разжимал пальцы. Пронзительная боль сдавила виски, словно собиралась душить. Постепенно мне удалось сбросить оцепенение, и в этот же момент какая-то сила вытолкнула меня из круга. Я пролетел добрых три метра и больно, ушиб затылок.
– Глупец! – слова хлестнули под дых. У меня сбилось дыхание.
– Что же ты наделал!?? – гневно спросило, нависая надо мной
– Он раньше никогда не ходил во сне, – с сомнением пробормотал Антон.
– По-большому он не ходил! Или по-маленькому! Два достижения сразу! – сквозь зубы прорычал Димка.
– Ах-х-х ты-ы-ы! – вскинулся Антон.
Но подраться я им не дал. Обоих выволок за шиворот из злополучной пещеры, пнул под коленки и вместе мы выкатились наружу гневным клубком ос.
Ни поругаться, ни подраться, мы не успели: в тихом нежном шорохе ночь злой лай собаки с соседних дворов был похож на разнёсшийся грохот. Этот звук охладил наш пыл. Казалось, мир звучит как-то особенно громко, ошеломляюще и непривычно… На всякий случай мы нырнули под куст. Я всё ещё держал обоих за воротники.
Голубоватый свет, фонарика, медленно вылизывал дорогу.
– Это на-ас ищут, – досадливо поморщился Димка.
– Дима! Дима! Сыно-о-ок!
– Отец, – угрюмо констатировал тот, понимая, что наша отлучка покарается крапивными, а то даже ивовыми розгами…
– Они обычно втроём ходят, – тревожный голос Димкиного отца был всё ближе.
– Не-ет, наши сейчас спят, – уверенно возразил голос нашего отца. – О, босой след!
Мы приуныли. Ведь это нашим, особым штормовым фонариком, освещали пыльную грунтовую дорогу.
– Могли бы раньше догадаться, – простонал я.
– Цыц! Огородами короче! – пнул нас по голени Димка босой ногой. – Ну же!
Сам он почему-то отполз куда-то в строну и достал из-под камня… альбом с красками! Деловито, не скрываясь, уселся на один из камней и послюнявил кисточку. Пейзаж летней ночи ещё не был закончен, но Димка сосредоточенно пытался завершить его, словно не существовало вокруг ничего, кроме ночи и красок.
– Идите уже, – прошипел он нам.
– Ох, и влетит ему, – пропыхтел Антон, шустро добегая огородами до нашего двора. – Как выручать будем?
– Там видно будет, – еле слышно ответил я, приоткрыв окно. Только бы ничего не скрипнуло!
Мы с трудом сдержали вздох облегчения, заползая в свою комнату.
На кухне раздавались взволнованные голоса бабушки с мамой. О чём-то спорили.
Мы нырнули под одеяла.
Приоткрылась дверь. Впуская тонкую полоску света на старый палас.
– Хм-м-м, я же закрывала окно, – услышали мы мамин голос. Она неслышно подошла к окну, затворила его. Поправила наши одеяла.
Мы глубоко вздохнули и провалились в сон.
– Ха! Да не сможет он! – весело сказал я, облизывая ложку за
Ложку у меня тут же конфисковали.
– Саша! Это общая ложка для общего мёда! – с нажимом сказала мама, притворившись, что сейчас даст мне этой ложкой в лоб.
Я беззаботно улыбнулся и чувствительно пихнул Антона по лодыжке.
– Сомневаюсь, – тут же откликнулся брат, деловито протирая солнечные очки. – Всё он сможет!
– Так! Кто сможет? И что именно он должен смочь? – глаза родителей, словно рентгены, изучали нас вдоль и поперёк. У меня появилось чувство, будто я проглотил большой ком льда и теперь он пытается устроиться в животе поудобнее.
– Н-н-уу. Та-ак, – махнул рукой Антоха, словно мы случайно проговорились, а не планировали этот разговор по утру.
Про кое-что действительно лучше молчать до первой пенсии. А там, глядишь и крапивой не отлупят. Нельзя. Неуважение к возрасту. Я хихикнул, представив, как мы с братом оба, подобрав бороду, пытаемся увернуться от отцовского ремня. Отец почему-то выглядел так же молодо, как и сейчас…
– Это тайна, – серьёзно насупился я, всем своим видом показывая, что хоть сейчас в партизаны бери. Буду молчать и всё тут!
– Военная тайна что ли? – хмыкнул отец, – про баню возле суперсекретного завода?
– Какую такую баню? – удивился Антон.
Мама этот анекдот знала и рассмеялась.
– Да не про баню, а про картину! – как бы случайно поправил я папу. – Ой…
– Вот и я об этом, – задумчиво кивнул отец.
Родители странно переглянулись поверх наших голов.
– Ну, идите что ли. К вашему шестиногому Димке, – загадочно улыбнулись родители.
Странно, но Димку не высекли. И даже отпустили гулять. В этот же день. Немыслимо!
– …вот, а потом я увидел старика, – продолжал я рассказывать другу и брату про вчерашнее. – Почему вы – нет?! Он там, в своей пещере, ещё костёр разводил!
– Сашка, ты задремал. Признайся, – спокойно возразил Димка, степенно очищая печёную картофелину от золы. Именно наш этот костёр и всколыхнул воспоминая, которые я хотел бы забыть…
Я тогда чуть картохой ему бол за важность нотаций не заехал! Как взрослый сидит тут, будто ничего не было!
– Я не вру!!! У него глаза было жёлтые, как у кошки! Длинные волосы до пояса, он их за ухо заправил, а но-о-ос – как у римского императора! И шрам на квадратном подбородке, словно кусок кожи взяли и срезали. И мочки уха нет. Слева. Как! Как я такое мог приду… – распалился я.
И замолчал. Уставился на Димку во все глаза. Всегда думал – врут, когда говорят, “белый, как полотно”. Но сейчас… казалось, с Димки, деревенского пацана, у которого всегда был, по словам нашей бабушки, “эфиопский загар”, так вот с Димки этот загар сполз! Лицо стало бледно-серым. И руки. А пальцы сжались в острые кулаки.