Рюрикович 3
Шрифт:
— Не суетитесь, — покачал я головой. — Если у нас и были разногласия с прошлым главарём, Митей Февралём, то с нынешним никаких раздоров пока что не было. Кто у них сейчас? Женя Март? Коля Апрель?
— Марат Жгут, — ответил Ермак. — Из Москвы прислан.
— Да, с его прибытием всё и началось, — вздохнул купец.
— Новая метла начала мести по-новому? — спросила Мамонова.
— Да, госпожа, — кивнул купец. — Сначала подняли оплату за охрану, а потом и вообще…
Он тяжело вздохнул и посмотрел на меня с надеждой:
— Господин Рюрикович, вы мне поможете?
— Пока не знаю, — покачал я
Рябов понурился, а потом произнес:
— Налоги стали непомерными в последнее время. Бояре требуют, царь требует, полиция требует… А ведь мы не из аристократов, мы люди простые, всё создали своими руками. Но выше головы ведь не прыгнешь, как не крути. Как бы мы не старались, как бы не суетились, как бы не тратили свои силы, но всё равно — словно рыба зимой об лед бились. Вот тебе, Рябов, потолок, выше него прыгнуть не смей! А всё потому, что не родился в нужной семье — рылом не вышел, чтобы в калашный ряд забуриться. Ройся в своём навозе и не крякай сверх меры… Только давай, что заработал повыше и всё… Только давай.
— На гнилую жалость давишь, дядя? — хмыкнул Ермак.
— Да нет, говорю как есть, — вздохнул тот в ответ. — У меня три раза дело аристократы отбирали. Стоило выстроить ресторан, привлечь клиентуру, начать получать доход… Тут же шакалы из разных служб набегали, находили косяки — а это они умеют. Закрывали ресторан, меня чуть ли не по миру пускали судебными тяжбами, а потом появлялся человек от боярина и предлагал сделку. И ведь сделка-то была в ущерб, но если это не забрать, то вообще с голой задницей оставят… Приходилось забирать и переходить в другое место. И снова с нуля. И снова прежнее… И опять…
Рябов стиснул зубы, покраснел. Было видно, что натерпелся мужик в своё время. Да уж, у нас любят господа накладывать лапу на всё, что приносит прибыль. И можно было понять купца, что он вот так вот бился год за годом, а тут ему предложили пожить нормально, он и ухватился за соломинку. Поверил в сказку…
Только вот сказок-то не бывает! Рано или поздно приходит горькая расплата.
— Ну что же, с одной стороны вы неправы, но с другой стороны… Похищать женщин и детей — последнее дело! — проговорил я, выпрямляясь. — Мы возьмёмся за ваше дело, господин Рябов. Ермак Тимофеевич, вы знаете, где живет новый предводитель Ночных Ножей?
— Да, скорее всего у него и держат таких «дорогих гостей», — буркнул он.
— Что же, тогда сегодня ночью мы навестим его. Пантелеймон Васильевич, тогда вам нужно позвонить и сказать, что завтра вы принесете нужную сумму. Завтра в обед, ровно в двенадцать.
— Но как? — спросил купец. — А если…
— А если не получится, то вы всегда можете обратиться в полицию. У вас же будет время до завтра? Либо мы сейчас можем сделать вид, что вы просто пригласили нас на добрые посиделки, а после выйдем и забудем о ваших проблемах…
— Полицию? — вздохнул купец. — Сейчас большинство полицейских на фронт призывают. Им сейчас не до меня. У них своих проблем хватает.
— Тогда мы договорились, господин Рябов. Звоните и говорите, что согласны на условия преступников. Завтра в двенадцать всё отдадите. И ещё, можно взять фотографию вашей семьи?
— Да-да, конечно, — сказал купец.
Он
— Ну что же, нам сейчас нужно приготовиться. Ещё заехать в строительный магазин, — кивнул я купцу. — Вы же продолжайте вести себя испуганно и напряженно. Чтобы Жгут и его подопечные ничего не заподозрили. Когда выйдем, то сделаем вид, что мы не согласились взяться за ваше дело.
— Но мы ещё не договорились о цене, — не смог удержаться от своей привычки торговаться купец.
— Знаете, когда бьешь хорошего парня, то это преступление. Когда же бьёшь плохого — справедливость, — ответил я, чуть помедлив. — Я оставлю на вашей совести вознаграждение за свершенный акт справедливости. И ещё, советую вам сменить вашу прислугу, когда всё закончится. У вас в гостиной сейчас две камеры и три микрофона. Одна находится в углу, в глицинии, вторая в подлокотнике кресла. Микрофон под столом, под диваном, за камином. Можете проверить. Сейчас они не работают, но когда мы выйдем, то включатся вновь. Установили их не за полчаса, гораздо дольше, так что это мог сделать кто-то из слуг… Поэтому лучше всего поменять слуг, а может и вовсе уехать отсюда подальше. И не трогайте ничего! Даже не коситесь! Ведите себя естественно! Всё это в ваших интересах, господин Рябов.
Купец захлопал глазами, потом подскочил к указанным мной местам и побледнел. Он уставился на меня, как на великого колдуна, который видит всё и всех насквозь.
— Но как? — спросил он. — Как вы…
Не буду же я говорить, что его поместье прошерстил Тычимба и отключил при нашем подходе все записывающие устройства.
— Вы не до конца верите нам, господин Рябов. Это может навредить. Преступники умеют чувствовать страх и неуверенность, — проговорил я. — Пусть это будет вам подтверждением нашей квалификации. Когда вы будете знать, что мы сделаем всё возможное, чтобы спасти ваших родных, вы будете более уверенными в своих действиях.
— Да, мы и не с такими справлялись! — проговорил Годунов. — Ничего не бойтесь. Пусть враги нас боятся!
— Борис Фёдорович дело говорит, — кивнул я. — Пусть враги нас боятся.
— Простите, господин Рюрикович, — смутился купец. — У меня и в самом деле мысли путаются. Я не знаю, что делать и вы моя последняя надежда.
— Что же, пришла пора прощаться, — ответил я. — Мне ещё нужно отдохнуть перед ночной вылазкой.
— Да-да, конечно, — снова засуетился купец. — Извольте, господин Рюрикович. Ох, как же вы меня обяжете… Ох, как же я за вас молиться буду! Поклоны бить и свечки ставить! Я всё для вас…
— Проводите нас, господин Рябов, — оборвал я его. — Не стоит тратить время на лишнее славословие. Помните, что во время наших проводов мы будем говорить, что отказываемся, а вы делать вид, что сожалеете.
— Всё сделаю, всё! Лишь бы вернуть жену и сыновей, — проговорил он.
Я улыбнулся и сам протянул руку для рукопожатия. И снова ощутил, какое крепкое у него рукопожатие.
Купец проводил нас. Во время выхода из гостиной его как будто подменили. Он сразу же стал грустным, озадаченным. Мы попрощались, извинились, что у нас не получится взяться за его дело и пожелали господину Рябову терпения.