Рюрикович
Шрифт:
Я не знал, кто этот ведарь, но очевидно, что он один из лучших, если инспектирует Белоозеро, где кучкуются дети дворян. Возможно, другие ведари также ходят по улицам, защищая мирный сон и покой горожан. Только странным было то, что никого из ведарей не оказалось на Ночи Перед Обучением!
Как будто их специально отозвали с этого действа и направили на патрулирование улиц!
А это уже саботаж!
Я размял плечи, дернул головой вправо-влево. Похоже, что мне придется очень и очень сильно поднапрячься, чтобы в ближайшее время не отбросить коньки.
Ночные Ножи, Романовы, Бездна…
А ещё кто? Кто ещё хочет смерти царевича?
Мне
Владимир Васильевич проснулся от звонка по мобильному телефону. Он аккуратно освободил руку от лежащей на плече головы жены, взглянул на номер и… Остатки сна моментально слетели с глаз.
Тут же переведя телефон в режим беззвучной вибрации, Владимир Васильевич аккуратно слез с кровати. На цыпочках двинулся прочь из комнаты. Да, этот разговор не должен касаться ушей будущей царицы.
Он вышел в дверь кабинета, граничащего со спальней, и прикрыл дверь. Теперь Владимир Васильевич мог говорить свободно — он находился в зоне полной тишины. Ни звука не могло выйти из этой комнаты, блокированное умелыми заклинаниями лучших магов России. Даже если жена встанет за дверью и прислушается изо всех сил, и то ничего не услышит.
Важные дела не любят огласки. Все решения принимаются в тишине.
Как только старший царский сын убедился в своей полной изоляции, он ответил на звонок.
— Вы с ума сошли? Звонить так поздно и лично… — проговорил Владимир Васильевич. — У вас что, хорошие новости?
— Мои новости не обрадуют вас, — раздался низкий голос, больше напоминающий рычание.
— Что случилось? Почему вы звоните?
Собеседник немного помолчал, а после произнес:
— Тот, на кого вы указали, оказался гораздо сильнее, чем я думал.
— Да, Иван очень силен. Но неужели два Омута вам этого не указали?
— Указали… Поэтому я попросил дальнего родственника заняться этим вопросом…
Собеседник замолчал.
— И что? Что случилось? — не выдержал долгой паузы Владимир Васильевич.
— Мой родственник погрузил сына графа Батори и его свиту в сон, а после принял вид самого сына графа. Он вызывал на дуэль Ивана Васильевича, но… проиграл в битве. А, между тем, мой дальний родственник был невероятно силен, быстр и могуч.
— И что?
— А то, что ваш заказ стал моим кровным…
— И теперь вы приложите больше усилий? Вы будете воспринимать его всерьёз?
— Я буду принимать его так, как он того достоин, Ваше Величество.
— Но мой заказ остается в силе?
— Безусловно. Однако, мне нужны некоторые пояснения. Ваш младший брат — ведарь? Один из сильнейших?
— Скорее, он выскочка, которому просто везёт, — вздохнул Владимир Васильевич.
— Однако, этот выскочка миновал много смертельных преград. И сделал это легко, играючи. Вот поэтому я и спрашиваю — есть ли что такое, о чем я не знаю? Что за пророчество, о котором в своё время говорил Василий Блаженный?
— Пророчество? — хмыкнул Владимир Васильевич. — Эта глупая присказка к сказке о трёх царских сыновьях… Впрочем, звучит она так: «В один из дней, когда звезды сойдутся на небосводе в форме обоюдоострого меча, родится царский сын, предназначенный для великих дел. Он будет рожден в семье благородной, аристократической, но его сердце будет принадлежать народу. В юности своей проявит он мудрость и доблесть, изумляя окружающих своими благородными поступками и глубокими знаниями. Царский сын будет обладать силой и смелостью, подобными
— Что же, нашей общей целью станет недопущение исполнения пророчества. Это и в ваших интересах, Ваше Величество…
— Да! И я со своей стороны задействую иные каналы… Но и вы постарайтесь сделать всё, чтобы комар носа не подточил.
— Не извольте сомневаться, Ваше Величество. Всё будет исполнено. Теперь у меня появилось гораздо больше интереса к смерти вашего брата… Всего доброго, Ваше Величество. Надеюсь, что в следующий раз мои новости будут хорошими.
С этими словам собеседник старшего сына царя отключился.
Глава 31
«Женщины не должны стоять на дороге ведаря! Лежать — могут!»
Кодекс ведаря
Добравшись до дома, я позвонил Годунову. Сказал, что проблема решена и насчёт неё можно не волноваться. Тот начал причитать, что я ранен и вообще подлежу госпитализации. Я сразу же пресёк все причитания. Сказал, что мне нужно просто отдохнуть и не париться насчёт меня.
Также попросил его навестить место обитания сына графа Батори. Желательно вместе с полицией и ведарями. Что-то мне подсказывало, что там не всё так просто. Не зря же вампал принял облик молодого аристократа. Вряд ли сам аристократ был вампалом — подобное оборотничество нельзя скрыть. По любому слухи просочились бы к ведарям, а самого сына графа тогда никуда не пустили бы. Закрыли бы где-нибудь в высоченной башне и жил бы там оборотень до скончания века, или до тех пор, пока его благодетель не умрёт.
Годунов сказал, что немедленно выезжает к Батори, а потом тут же вернется домой. Я только хмыкнул в ответ. Мне нужно было восстановить силы.
Я начал раздеваться, чтобы умыться, когда в комнату постучали.
Чего там ещё? Очередное испытание? Или Омут открылся на пороге, а оттуда выползли вежливые существа?
В любом случае, пока не открою — не узнаю. Можно было вызвать Тычимбу, но не хотелось дергать слугу по пустякам. Я сделал несколько шагов и открыл дверь. На пороге стоял водитель Михаил Кузьмич.
— Добрый вечер, — сказал я. — Вы что-то хотели?
— Господин, вы прибыли без мотоцикла… — замялся водитель. — Что-то случилось? Он сломался?
Я вздохнул. Прошел до кошелька и вытащил оттуда пять тысяч рублей:
— Не могли бы вы передать эти деньги Гавриле? К сожалению, с его мотоциклом случилось несчастье, и он вряд ли подлежит восстановлению.
— Ох ты… А с вами всё в порядке? — взгляд водителя скользнул по моему торсу. — Я всё выскажу этому инноватору! Ух уж я ему задам! Чуть господина не ухайдакал!