Рюрикович

Калинин Алексей

Ну что же, со стратегической точки зрения он прав. Если сейчас одержит победу над недавним победителем двух не самых слабых противников, то сразу же станет альфа-самцом. И будет крут до невозможности.

Я сделал жест рукой, приглашая Батори выйти на улицу. Он презрительно хмыкнул и двинулся.

Толпа абитуриентов разомкнулась в стороны, как по мановению волшебной палочки. Я пошел следом.

— Царевич, вы не обязаны! — попыталась окрикнуть Бесстужева, но кто её будет слушать?

Я специально

пропустил этого перца вперёд. По походке человека, по тому, как он держится и как двигается, можно сказать многое. Обычные люди много энергии тратят на почесывания, поглаживания, вставания в ненужные позы, незнание — куда деть руки. Если человек тренирован и привык в любую секунду принять бой, то его движения будут экономны, его энергия не будет тратиться впустую вплоть до того самого момента как нужно будет взорваться и превратиться в бурю, состоящую из мелькающих кулаков, ступней, локтей и колен.

Должен сказать, что Батори принадлежал как раз ко второму виду людей. Его движения были точны, выверены и энергоёмки. Ногу для шага поднимал ровно настолько, чтобы при опасности можно было её моментально опустить и оттолкнуться.

А ещё эта едва заметная черная аура, которая легкой дымкой плыла за молодым человеком. Она незаметна для остальных, но мне была видна.

Батори взял со стола куриную ножку и откусил от неё по дороге. Я слегка озадаченно посмотрел ему вслед. Интересно… А ведь и раньше я его видел с какими-то закусками в руках. Мне бы сейчас кусок в горло не полез, а он…

И ведь вон с каким аппетитом уплетает, как будто не ел пару дней до этого. Хм, весьма интересная деталь. Он либо настолько уверен в себе, что может себе так презрительно относиться к будущей схватке, либо и в самом деле голоден.

Также я поймал взгляд Собакиной. Она удивленно вздернула бровки, а я развел руками, мол, я чего? Я ничего. Это всё вон он!

В этот момент возле уха раздался тихий шепот:

— Я нашел их, господин. Они на северной окраине города, в небольшом доме. Сейчас уселись за стол и достали бутылку.

— Хорошо. Навестим их… Чуть позже, — прошептал я также тихо. — У меня пока снова появились дела…

— Опять дуэль? А вы времени зря не теряете, господин…

Я только вздохнул. Увы, такая уж наша царская доля — нам вообще должны молоко за вредность давать.

Мы снова оказались на улице. Батори повернулся ко мне и усмехнулся:

— Ну что, на этот раз сыграем по-взрослому? Мне нет нужды оставлять тебя в целости и сохранности, царевич. Ты слишком уж нагл и нахален. Не люблю таких!

— А вот мне до вас вообще нет никакого дела, сын графа! — процедил я. — И если бы не ваше непонятное желание оскорбить меня, то вообще бы вас не заметил!

— У вас будут секунданты? — спросил Курбский.

— Мне кажется, что секунданты нам не нужны! —

задорно откликнулся Батори. — Проведем бой по правилам прошлой дуэли! Кто первый окажется без сознания, тот и проиграл!

— Что же, если вы так настаиваете, — пожал я плечами. — Пусть будет так.

Вокруг нас шептались будущие студенты-жильцы. Я слышал краем уха, как доносились слова:

— Вторая дуэль за полчаса.

— Да что же это всё царского сына вызывают?

— Может потому, что он в опале?

— Бедный, ему уже второй раз придется биться. Наверное, устал?

— Да какое там устал — прошлая дуэль и дуэлью не была. Так, показуха сплошная. А может быть и вовсе они договорились, чтобы показать крутость царевича. А что? Такое бывает сплошь и рядом.

— Говори тише, а то царевич и тебя вызовет. Тогда на своей шкуре узнаешь — договорняки там были или на самом деле всё произошло…

Чуть поодаль встали Годунов с Бесстужевой и Карамзиной. Их слова я тоже слышал:

— А с царевичем всё хорошо? Он почему-то выглядит бледным.

— С ним всё будет нормально. А бледен от лютой злости. Ещё бы — ему не дали пообщаться с двумя самыми красивыми девушками нового набора!

— Ах, Борис, вы такой проказник. Ещё немного и я влюблюсь в ваше обаяние и вашу непосредственность.

Понятно, пока я занят, девчонки снова начали подстебывать моего товарища.

Мы встали с Батори друг напротив друга почти на тех же местах, где недавно стояли с Бельским и Романовым. Только в этот раз я встал на место двух недавних дуэлянтов. Как раз их взгляды я поймал со ступенек входа в Царское училище. Они с интересом смотрели на нас и, как мне кажется, всеми фибрами души мечтали о победе Батори.

Ну да, должен же кто-то наказать этого мерзавца Рюриковича, которому всё, как с гуся вода!

Я хотел было помахать им ручкой, но передумал. Нечего дурачиться перед серьезным боем. А что бой будет серьезным, я увидел в глазах напротив.

Всего лишь мгновение, крайний миг, но черные глаза вдруг неожиданно окрасились золотым, как будто по ним снова скользнули лучи стробоскопа. Вот только тут никаким стробоскопом и не пахло.

— Господа, вы готовы выяснить отношения? — спросил Курбский, приседая почти на той же самой точке.

— Готов! — Батори выхватил саблю и пару раз со свистом рассёк воздух.

— Готов! — откликнулся я, вытаскивая боевой нож.

По асфальту снова пробежали молнии, создавая над нами купол. Я чуть дернул головой, разминая шею. Заодно впитал немного сущности, подбадривая тело и дух.

— Ножом? Опять ведарские понты? — спросил Батори.

— Нет, просто мне так удобнее, — пожал я плечами.

— Господа, на счёт «три» сходитесь! — прокричал Курбский, завершая свой купол. — Раз! Два! Три!