Рыжая Соня и Меч Севера
Шрифт:
Она металась между двумя желаниями — открыться и утаить от Тени пленение Севера, да так ни на что и не решилась.
К вечеру под ее прекрасными глазами обозначились темные круги.
Мрачная весть о Вожаке, как все дурные слухи, мгновенно разнеслась по Логову. Желая узнать подробности, Кучулуг подошел к Халиме, но она окинула его мрачным невидящим взглядом и повторила то, что уже и так знали все, но таким мертвым голосом, что ему стало не по себе. Он попытался утешить девушку, напомнив об отряде, который на следующее утро после того, как было получено письмо Ганы, ускакал на выручку. Она ничего не сказала и посмотрела
Халима же вернулась к себе в комнату и вновь, как и в тот, первый вечер, заперла дверь на засов, хотя и не сомневалась, что уж сегодня-то гирканец не пожалует. Правда, о нем она тут же забыла. Все ее мысли занимал Север, и только он. Она медленно подошла к темному окну и зябко поежилась. Ей стало холодно, и она подбросила дров в камин. Рука потянулась к кувшину с вином и замерла на полпути, а взгляд остановился на столе.
Точнее, не на столе, а на небольшом, в ладонь величиной, томике стихов, переплетенном в красную кожу со странным зеленым тиснением. На обложке красовался роскошный орел. Почему она решила когда-то, что книга аргосского происхождения, Халима и сама не знала — никаких меток, указывавших на то, кто и где изготовил томик, она так и не нашла.
Сейчас книжица лежала открытой примерно на середине, словно кто-то читал ее, но его прервали. Жрица знала, что послушники, поддерживавшие огонь в камине и прибиравшие комнату, осмеливаются лишь смотреть на ее вещи, но никогда ничего не трогают. Сама же она не помнила, что доставала книгу из стола… Разве что ночью, в рассеянности?
Странно… В интересные мгновения попадается ей книга на глаза и всякий раз словно бы сама показывает то, что Халима должна прочесть. Забавно, конечно, но такие загадки не нравились прекрасной колдунье. Она привыкла твердо стоять на ногах, четко знать, что происходит, и трезво оценивать происходящее, а потому всякий раз, когда ощущала причудливую игру Рока, смысла которой не понимала, невольно раздражалась.
Тем не менее она подошла к столу и взяла в руки книгу.
Путь воина узок, как сталь у клинка, Но выбор за ним — или Свет, или Тьма. И трудно сдержаться, с пути не свернуть, Но в силах Коварство Судьбу обмануть! Прикинься лишь Тенью, дочерью Дня, И воин, не зная, возлюбит тебя!
«Нет, клянусь Волчицей, это просто невыносимо!» Халима в ярости едва не захлопнула книгу, но вовремя сдержалась и положила ее на стол на раскрытой странице. Книга дает советы на все случаи жизни, побуждает к действию… По крайней мере, подсказывает пути решения сложных задач. И ведь последний стишок совсем не похож на предыдущие. В нем уже нет прежней высокопарности, он как бы более приземлен, словно говорит не о божественных делах и помыслах, а о чем-то мелком.
Последняя мысль неприятно поразила Прорицательницу. Неужели то, что ее волнует, и в самом деле ничего не значащая мелочь? Ее любовь — мелочь?! Значит, и сама она… не достойна внимания! Гирканка нахмурилась, и лицо ее потемнело. Ну нет! Она величайшая колдунья!.. Ну или в скором времени станет ею. Недаром же сам Темный Властелин заметил ее.
Да и книжка, какой бы магией она ни обладала, вряд ли станет тратить свою силу на пророчества, попади она в руки какого-нибудь никчемного
Но не подвела ли она Севера, забрав у него книгу? Быть может, останься она у Вожака, и он не угодил бы сейчас в смертельно опасную переделку? Нет… Жрица покачала головой. Что-то в глубине души подсказывало ей, что если такое и возможно, то ей, по крайней мере, не в чем винить себя.
Халима прекрасно помнила тот день, когда она сама не своя зашла в комнату Вожака и покинула ее, держа в руках именно эту книжицу, хотя на столе лежало много необычных, более, казалось бы, привлекательных вещей. Она словно пребывала во сне и не помнит, чтобы до того или после хоть раз чувствовала себя так же. Ею словно кто-то управлял, дергал за ниточки, а она шла, послушно переставляя ноги, смотрела, куда ее поворачивали, и брала то, на что ей указывали. И она помнит, как сразу тогда заметила книгу, словно явилась именно за ней, и, схватив ее, бросилась прочь.
«Нет,— решила Халима.— Я не могла навредить».
Это немного успокоило девушку. Она все-таки налила себе вина и откинулась в кресле, маленькими глотками прихлебывая терпкий напиток.
Некоторое время колдунья просто сидела, ни о чем не думая, даже не пытаясь понять смысл только что прочитанного пророчества.
Внезапная мысль поразила ее как удар молнии. Руки затряслись, и Жрица поставила кубок на стол, чтобы не расплескать вино. Так, быть может, она и получила эту книгу для того, чтобы прийти на помощь, когда это будет необходимо? Она тут же, порывисто вскочив, схватила книгу и посмотрела на начало стиха.
Путь воина узок, как сталь у клинка, Но выбор за ним — или Свет, или Тьма.
На этот раз речь шла не о короле, а о воине, но, как и тогда, Халима ни на миг не усомнилась, что воин этот — Север. И как каждый воин он прямо идет к избранной цели. К избранной… Свет или Тьма… А ведь она заключила союз с Темным Властелином, так что тут речь, пожалуй, о ней! Она задумалась. А Свет, значит…
Ее прекрасное лицо вновь исказилось яростью, сделавшей его похожим на отвратительную маску злобного порождения Ксотли, потому что она поняла: пока проклятая рыжая дрянь с ним рядом, он с выбранного пути не свернет! Она вздохнула и прочитала последние строки:
Прикинься лишь Тенью, дочерью Дня, И воин, не зная, возлюбит тебя!
Все правильно. Именно Свет порождает Тень, и хотя она сродни Тьме, но значительно слабее ее. Да, Тьма отступает перед Светом и превращается в свое слабое подобие, способное любого обмануть своей мнимой прозрачностью. Значит ли это, что и ей надлежит изменить себя, чтобы добиться желаемого?
Она едва не возликовала, молниеносно прикинув, как она это сделает, и тут же помрачнела: да разве о том сейчас речь? Ей ведь нужно спасти
Севера, а не обмануть!
— Просыпайся, старая черепаха! — сердито проворчал голос у нее над головой, и Соня нехотя открыла глаза.
Отвратительная образина уставилась на нее тяжелым взглядом и, только когда увидела, что спящая проснулась, удовлетворенно кивнула.
— И вовсе я не черепаха…— ответила Соня, как она сама думала, с улыбкой, а на самом деле скорчив ужасную гримасу.— Просто старенькая,— добавила она, подумав.
— Чего это ты развеселилась? — хмуро поинтересовалась у нее подруга.