Рыжее братство. Трилогия
Шрифт:
Когда кавалькада умчалась, вздымая клубы пыли, Лакс задумчиво заметил:
– Скорее всего ты нажила себе врага, магева, но зрелище того стоило!
– Этот парень, помоему, столько издевался над лошадьми, что только справедливо, если сегодня жеребец поглумился над ним, – возразила я, залезая на смирно стоящего Дэлькора.
– Я о графе, – уточнил список врагов Лакс. – Говорят, он злобный, мстительный, коварный и хитроумный ублюдок. Недаром его Агнус так ценит.
– Пускай, – пренебрежительно фыркнула я, ласково погладив коня.
– Магева Оса победит всех врагов! – уверенно
– Молодец! У тебя правильное позитивное мышление, приятель! – похвалила загордившегося загадочным комплиментом сильфа и прибавила: – Кто с мечом к нам придет, от меча и погибнет!
– Здорово сказала! – восхитился вор.
– Это не я, это Александр Невский, – справедливости ради просветила приятеля, выбираясь на дорогу после того, как пыль немного осела.
Мы тронулись дальше в Патер. Честно говоря, меня перестали мучить легкие угрызения совести по поводу того мощного заклинания, которое я ввечеру нарезала на груди Аглаэля. Если ему предстоит иметь дело с таким расфуфыренным ублюдком, как граф Кочерыжка, значит, я ничуть не предавала интересы людей, скорее уж уровняла их для справедливости.
– А он красивый? – неожиданно и подчеркнуто небрежно спросил Лакс.
– Кто? – озадачилась, оглядывая окрестности в поисках кандидатуры, подходящей для такого вопроса.
– Твой знакомый, Александр. Наверное, воин не из последних, – нехотя уточнил вор, почемуто упрямо отказываясь глядеть мне в глаза.
– Фиг его знает, – честно ответила я. – Если ты о Невском, он умер почти за шестьсот лет до моего рождения. Теперь наверняка не скажешь, даже если по черепу реконструкцию лица делать. Полководцем же, если верить истории, он был неплохим, хотя сейчас у нас все на свете, в том числе и историю, заново пересматривают. Раньше говорили, что он собрал войско для защиты родной земли и вывел его против несметного полчища рыцарей, заманил их на некрепкий лед озера, и враги от тяжести доспехов начали тонуть. А теперь доказывают, что и войскато рыцарского никакого не было, так, человек тридцать – сорок, и погибло из них едва ли пятьшесть. Чтобы во всем разобраться, наверное, надо бы самого Александра спросить, а где его найдешь? Некромантия в моих землях официальной наукой, на экспериментах которой можно строить выводы, не является, да и спиритизм тоже. Но я бы всетаки поставила на то, что «мой знакомый Александр» – умница и герой, а все спорщики пусть настоящее и будущее меняют, а не историю перекраивают.
– Понятное дело. – Уточнив волнующий его вопрос, Лакс снова повеселел и засвистел какойто прилипчивый мотивчик.
– Слушай, – не дала я вволю помузицировать приятелю, пристав с очередной порцией вопросов. – А чего этому хрену лысому так Дэлькора приспичило заиметь?
– Ну ты спросила, Оса, – усмехнувшись эпитету, коим я наградила графа, удивленно присвистнул вор. Кстати, всегда завидовала парням, которые умели вот так запросто звонко посвистывать, у самой получалось не слишком, но я все еще продолжала тренироваться. – Кому бы такого коня свести не пожелалось?
– А он что, очень хорош? Нет, я никаких явных дефектов не вижу, здоров дурень, но он же рыжий и с пятном на глазу, никакой не вороной или еще какой
– Разве ж в масти дело, – снисходительно принялся просвещать меня мужчина. И чего они так охотно начинают смотреть на нас сверху вниз, только повод дай? Ну ладно, пускай поучает. Пока потерплю, а если очень зазнаваться начнет, попрошу Дэлькора куснуть Лаксового коня за задницу разокдругой. – Конь сложен идеально, сильный, выносливый, но гибкий и изящный. Мускулы под шкурой так и ходят! А насчет расцветки, я слыхал, у наших знатных господ очередная причуда пошла: чем страннее конь выглядит, тем лучше. Лишь бы от других отличался.
– Значит, заполучив Дэлькора, граф убил бы одной стрелой двух зайцев, – воспользовалась я местным вариантом пословицы, подслушанной у красноречивых эльфов. – Тогда удивительно, что против нашей и конской воли он не попытался его забрать, а уж потом обломать.
– Оса, – Лакс обернулся ко мне и снова удивленно покачал головой, Фаль и вовсе только фыркнул, – ты же магева, кто же против тебя так явно пойдет? Если только сумасшедший.
– Ну, мало ли, – не убежденная в правоте спутника, я пожала плечами. – Вдруг только притворяюсь магевой, оделась попричудливее и оригинальничаю, народ пугаю, а на самом деле обычная девка. Они же даже не попробовали…
Голубые глаза стали еще удивленнее, и Лакс протянул, взлохматив буйную рыжую шевелюру:
– Ты что, правда не понимаешь? Одежда не главное, вырядиться каждый сможет, а магевский талант, он как костер пылает, разве слепой не заметит. Всякому виден, а уж вблизи тем более.
– Не костер, солнышко, – мечтательно протянул Фаль, в остальном полностью соглашаясь с вором, и потерся о мою щеку крылышками, будто и в самом деле грелся в «свете моей славы».
– Вот как, – теперь уже настал мой черед думать. – Ты хочешь сказать, что каждый или почти каждый в этом мире сможет определить, маг перед ним или нет, просто оказавшись поблизости? Интересно… Это меняет дело…
В голове замельтешили как испуганные мыши мысли о скрытых магических способностях жителей здешних мест, недостаточных для того, чтобы колдовать самим, но выполняющих функцию безупречного детектора. Так стало гораздо понятнее, почему маги сделались народными избранниками и судьями. Это чтото вроде депутатства, врученного при рождении. От мандата не откажешься, полномочия не сложишь, как ни старайся, избиратели разыщут и отчет о выполнении предвыборных обязательств потребуют, где бы ты ни был. С одной стороны, магам давалась некоторая неприкосновенность, основанная на всеобщем уважении, а с другой – поджидал воз проблем, который тебе готов был всучить каждый встречныйпоперечный, вылетев на дорогу с радостным воплем: «Магева!» – и хлопнувшись в ноги.