Рыжее пророчество
Шрифт:
Какое-то время мы обсуждали произошедшие события, но никаких новых версий так и не появилось. Мысль о «молодом» колдуне мне показалась несколько натянутой, но отбрасывать я ее не стал. Наконец во мне проснулось что-то похожее на совесть, и я засобирался домой (к князю уже было поздно).
– Спасибо хозяевам за хлеб-соль и за «Подвиг Даромира», мне, пожалуй, пора.
Что Матрена, что ее благоверный чуть в обморок не упали от такой что ни на есть простой фразы.
– Ты это серьезно? – уточнила Матрена.
– Да, –
Я попытался встать из-за стола, но наткнулся на суровый взгляд Матрены и осуждающий Прохора.
– А еще говорит, что он по-прежнему молодой…
– Во-во, мог ли раньше Даромир вот так, прямо в разгар гулянки, взять и уйти?
– Да никогда!
– А мог он бросить друзей, ради того чтобы отправиться домой, когда его жена в отъезде?
– Ни за что!
– Наш Даромир поел бы, попил, отдохнул, а уже потом отправился бы на все четыре стороны. Хоть домой, хоть к князю, хоть нечисть забарывать!
– Тем более что такие дела нужно начинать не на ночь глядя, а поутру!
Во понесло ребят, аж дух перехватило. И чего это они завелись? Я внимательно посмотрел на моих друзей и понял. Да им просто скучно! Скучно точно так же, как и мне было совсем недавно. Если ты хоть раз вкусил приключений, спокойная, размеренная жизнь рано или поздно надоест. Для Матрены я был надеждой, что они когда-нибудь повторятся.
– Уболтали, чертеняки, остаюсь! – охотно сдался я и поудобнее расположился на лавке.
Завтра, все завтра. И враги, и нечисть, и таинственный колдун, и ненавистная диета. А сегодня будем гудеть со старыми друзьями. Говорить по душам, петь песни, вспоминать былые похождения и строить планы новых. Медовуха будет литься рекой, а количество съеденного превзойдет все мыслимые и немыслимые возможности. Эх, как же хорошо!
– Даромир Серафимович!
Я отмахнулся от навязчивого голоса и накрылся с головой пуховым одеялом. Ноги, таким образом, оказались раскрытыми. Ничего, потерпят, в конце концов, это не им орут на ухо и мешают отдыхать после невинной посиделки.
– Даромир Серафимович, просыпайтесь!
Ага, еще чего! Я лег только под утро, а вы говорите «просыпайтесь». Да после того количества медовухи, что мы с Матреной и Прошей выпили, мне положен заслуженный отдых, причем как минимум до вечера.
– Просыпайтесь, беда! – не переставало голосить надо мной.
Моя голова в ответ на этот акт вандализма тут же отозвалась глухой болью.
– Беда же!
Какая еще беда? Не должно быть никакой беды, у меня все под контролем. Ну или почти все. Колокольчик опасности молчал, так что ничего особенного произойти не могло.
– Точно беда, боярин!
Пожалуй, придется выбираться из своего укрытия. Я вздохнул и скрепя сердце высунул
– Азнавур, ты чего орешь?!
– Так беда же! – даже немного обидевшись, отозвался он.
– Какая?
– Князь гневается!
– Работа у него такая – гневаться. Можно сказать, по должности положено.
– Так он на вас гневается, – осторожно уточнил Азнавур, – а заодно уж на всех, кто под руку подвернется.
– Ну и что? – удивился я, с неохотой выбираясь из-под спасительного одеяла. – Он на меня по пять раз на дню гневается, и это еще не повод, чтобы будить ни свет ни заря.
– Так полдень уже!
– Во-во, я же говорю, рань какая. Я еще часика четыре мог бы поспать.
– А князь?
– А потом князь. Можно подумать, за это время он куда-нибудь денется.
Для чересчур ответственного Азнавура мои слова были чем-то вроде кощунства. Еще бы, зацепить верховную власть! А между прочим, я ничего такого и не сказал. Князя Бодуна я уважаю, тем более он как никто другой знает, как трудно встать с постели после затянувшегося застолья.
Получив отпор, Азнавур смешно надул губки, но все-таки упрямо протянул мне кафтан. Похоже, он от меня не отвяжется, придется пойти на некоторые уступки.
– Предупреждаю, без завтрака никуда не пойду. И не делай такое лицо, словно мир перевернулся или в крайнем случае вот-вот совершит этот трюк. Уверяю тебя, от того, что я проглочу пару-тройку жареных яиц, ничего не произойдет.
– Но если только быстренько, на скорую руку… – протянул Азнавур, но я тут же пресек попытку своего помощника лезть не в свое дело.
– Никаких «быстренько» и никаких «на скорую». Завтрак – самое важное в распорядке на день. – Я немного поразмыслил и добавил: – Конечно, после обеда и ужина.
Азнавур скривился, но, наученный горьким опытом, спорить со мной не стал.
Я хотел уже подняться и было наполовину покинул належенное местечко, но вдруг резко вернулся назад и даже натянул на себя одеяло по самую шею. Многострадальная голова ответила на такой акт вандализма гулкой болью. Я мысленно попросил у нее прощения за необдуманный поступок, а вслух выдал следующее:
– Слышь, Азнавур, ты подожди меня снаружи… А еще лучше спустись к Матрене.
Удивленный помощник захлопал глазами, но задавать глупых вопросов не стал и довольно быстро очистил помещение. И только убедившись, что дверь за ним плотно закрылась, я опустил голые ноги на пол.
Нет, вы не думайте, будто я, словно красна девица, засмущался перед своим помощником, стыд и я вообще вещи плохо совместимые. Просто, если вы не забыли, мое тело приобрело новую составляющую, а светить ее перед Азнавуром в мои планы не входило.