Рыжие тёмными не бывают

Барсов Павел

— Ваше высочество! — Командир прямо в седле склоняется перед Тэей. — Алые клинки пришли, чтобы послужить Ниалу.

— Ваш клан заявил, что это не их война. — Девчонка высокомерно задирает нос. — Вы ослушались своего лорда?

— Наша честь не принадлежит ни лорду, ни королеве. — Воин оскаливается в ироничной ухмылке. — И наше слово принадлежит только нам самим. Пришло время сдержать слово, данное очень давно ещё нашими отцами.

Тэя и командир салютуют мечами и мы сдвигаемся в сторону, колонна движется мимо нас. Взгляд принцессы прикован к сверкающим

вдалеке рядам воинов, закованных в серебряные латы, подобные её собственным. Впереди двое всадников.

— Не может быть. — Тэя буквально шипит. — Всё, что угодно, ожидала, но только не это. — Повышает голос, обращаясь ко мне. — Поехали отсюда.

***

Тэя.

— Что тебе мешает встретить их также, как и других? — Он даже не пошевелился, будто я не принцесса и не отдавала только что ясный приказ.

Что он себе позволяет? Остаюсь на месте лишь из-за понимания, что моё бегство сейчас будет выглядеть совсем глупо и недостойно. Со злостью смотрю на это бледное лицо. Пока колонна далеко, он тоже с иронией пялится на моё. Чувствую буквально, что его взгляд сейчас направлен именно на мои глаза.

— Что?

— Любуюсь твоими глазами. — Его бесцеремонность заставляет меня задохнуться от возмущения. — Вот чего на Земле точно не встретишь, так это таких глаз. Очень красиво.

— Тебе мало красоты вокруг тебя? — От злости дёргаю поводья и лошадь немного пятится. — Твои красавицы…

Замолкаю, вспоминая глаза девушек. Яркие синие, нежные серые и зелёные, которые сложно описать, настолько они красивы. Представляю их и чувствую подступающие к горлу рыдания. Чёрт, как нельзя вовремя.

— Что случилось?

— Аня… Мы так и… — Сквозь слёзы не могу говорить.

Слышу скрип его зубов и стон.

— Соберись.

— Не могу. — Я лишь больше расклеиваюсь у него на глазах.

Подъезжает ближе и спешивается.

— Иди сюда. — Он подаёт мне руку.

Пока я подыскиваю слова, чтобы возразить, не отдавая себе отчёта, перебрасываю ногу и соскальзываю в его объятия. Успеваю лишь отметить, что, к счастью, нас скрывают от приближающихся лошадиные тела, как он накрывает мои губы своими. Первые секунды я пытаюсь оттолкнуть его, а потом, абсолютно неожиданно для себя самой, быстро сдаюсь. Лишь взвизгиваю тихо, когда его ладонь касается моего мягкого места. Когда поцелуй заканчивается, вижу свои руки на его плечах, мои пальцы вплетены в его волосы. Господи, я сама обнимала и отвечала на его поцелуй? Чувствую себя оглушенной, как будто меня хорошо огрели по голове.

— Ты с ума сошёл? — Это всё, на что я сейчас способна из-за шока.

— Поехали. — Он уже в седле.

Бешусь от мысли, что спуститься помог, а сейчас… буквально взлетаю на коня одним движением – не очень-то и нужна мне его помощь. Пытаюсь утихомирить громко стучащее сердце и слишком глубокое дыхание. Замечаю в свою сторону ироничную улыбку.

— Зачем ты это сделал? — Зло и обиженно спрашиваю. — Ты опозорил меня.

— Никто не видел. — Смеётся. — Хотел узнать, умеешь ли ты целоваться.

Снова пытаюсь подобрать слова, чтобы объяснить,

насколько его поступок за гранью допустимого, что репутация любой женщины, застигнутой в таком положении, в которое он меня поверг, будет уничтожена навеки. Вместо этого почему-то слышу свой голос:

— Узнал? — Сама себе не верю.

— Угу. — Он абсолютно спокоен, даже снисходителен. — Тут у тебя пробел в образовании. Вообще не умеешь.

Он пришпоривает коня и отъезжает вперёд, пока я осознаю смысл сказанного. На меня накатывает приступ ярости. Наполовину достаю из ножен меч и с силой впихиваю его обратно. Через несколько секунд овладеваю собой в достаточной мере, чтобы управлять лошадью и направляю её вслед за этим мерзавцем.

— Тебя вызвать на поединок или просто приказать отрубить тебе голову? — Спрашиваю, как только сравниваюсь с ним, холодным тоном.

— А ты что предпочтешь? — Поворачивает ко мне смеющееся лицо.

— Я подумаю. — Шиплю ещё более зло потому, что сама уже придумываю для себя третий вариант.

Всадники, едущие впереди колонны, почти сравниваются с нами.

— Ваше величество! — Сама удивляюсь, насколько звонко и задиристо звучит мой голос, как будто не я сейчас мямлила, как обиженный ребёнок. — Не ожидала вас лично увидеть.

— Непослушная дочь заставила-таки мать отправиться на поиски. — Она улыбается, значит, немедленной грозы не будет.

— Ваше высочество. — приветствует меня командир стражи, едущий рядом с матерью. — Какая волчица останется в стороне, когда стая идёт на помощь к своему волчонку.

Мы выравниваемся и едем рядом.

— Удивлена? — Она видит моё состояние и относит его к тому, что для меня должно стать новостью то, что она для этих воинов такая же своя, как я сама.

— Немного. — Вздыхаю с облегчением.

— Поприветствуешь всех? — Кивает на колонну за спиной. — Поговорим позже.

— Ага. — Киваю с радостью. Вспоминаю об этикете. — Ваше величество, это Дар Краш, наш союзник.

На языке крутится куча нелестных и даже совсем не соответствующих этикету эпитетов. После обмена поклонами отъезжаем с ним в сторону. Успеваю заметить заинтригованный взгляд матери в его сторону. Проходя мимо нас, каждый серебряный воин в строю кулаком или рукоятью меча бухает в собственную грудь. Грохот получается, как при хорошем сражении, говорить не получится, даже если захочется. Вот еще… Стою, приподнявшись в стременах и улыбаюсь знакомым лицам, которых много. От мысли, что меня приветствуют, как военачальника, улучшается настроение.

Когда колонна подходит к концу, Краш показывает мне снова на дорогу по которой прошли Королевские волки. Вдали снова пыль и серая масса.

— Кто в этот раз? — Вопрос Краша ставит меня в тупик – пришли все, даже те, кого не ждали, а если честно, все эти пополнения стали для меня большим сюрпризом.

Качаю головой. Войско, судя по всему, немалое, а значит, это не может быть кто-то из малых кланов или чьё-то ополчение. Мы остаёмся на месте. Вынужденное безделье заставляет посмотреть в его сторону.