Рыжик

Мачальский Дмитрий Викторович

Люда дёрнулась от неожиданности, и тарелка с недоеденными пляцками резвой лягухой скакнула с колен на пол - бдзень! будум-быдым-дым-дым... Мужчина на неё даже не глянул.

– ...появляетесь вы с этой мечтой - упакованной и на блюдечке!
– закончил он с английской миной на туркообразном лице.
– Как им жить дальше? Скажете, да?

Люда не нашлась, что ответить, только пристыжено "стекла" с дивана, подобрала тарелку и водрузила на столик. Потом так же виновато "водрузилась" на диван сама. Орхан Селимович молча пронаблюдал её телодвижения,

но - показалось или нет?
– его пухлые восточные губы под жёсткими усами слегка дрогнули подозрительно неуместной усмешкой. В зависшем Людыном мозгу смутно забрезжило ощущение подвоха.

– Это таки ещё не всё!
– объявил с нарочитой интонацией псевдо-Изя.
– По вашей вине, Людмила, воздушный простор половины континента теперь закрыт для боевых вылетов, а среди пилотов ВВС трудно найти трезвого - напиваются от счастья, что не успели тогда долететь. Но "хромым ястребам" хорошо - их и так никто не выпустит до выяснения обстоятельств, а как быть бойцам "невидимого фронта", которые эти обстоятельства, собственно и должны выяснять? Вы знаете, что все разведки мира поставлены на уши и носом землю роют в поисках некоей плазменной пушки неизвестной конструкции? За что вы их так жестоко, да?!

– Же-бысь зналы, - буркнула Люда, начиная понимать, что над нею просто издеваются. Орхан Селимович удивлённо изогнул брови, но переспрашивать не стал.

– Хорошо!
– согласился он, и продолжил уже с откровенной ухмылкой: - Тогда скажите, пожалуйста, что означает научный термин "трилямбдатетское гравиметрище"? Учёные мужи в отчаянии себе бороды повыдергали, пытаясь прозрить непостижимый смысл сего откровения. Вы желаете им безвременной шизофрении?! Скажу по секрету, кое-кто уже втихомолку застолбил этот "оборот", как новое направление в эволюционной гравитонике. А что дальше будет?

Люда едва сдержала хлынувший к щекам жар. Безвременной и даже временной шизофрении она никому не желала, но если она расскажет, откуда взялся сей "научный термин", то безусловное сотрясение мозга грозит ей самой. От оскорблённой научной общественности.

– А с Миклухой вы что устроили?
– риторически вопросил Орхан Селимович.
– Это же надо было доду-у-уматься!.. чтобы взять и приручить - нет, даже воспитать!
– такое существо. Мало того, что - негуманоидный разум, так ещё совершенно неизвестной природы!

– Природа, как природа, - буркнула Люда, всё же зарумянившись от скромного удовлетворения.
– Вредина она, вот кто...

"Бе-бе-бе!" - прилетело, словно издалека.

"А ты не подслушивай".

– Ну, не знаю, не знаю...
– покрутил головой Орхан Селимович.
– Вам же не придёт в голову, что можно приручить, например... ну, например, автомобиль?

– Почему же - не придёт? Придёт...
– призналась Люда и тяжко вздохнула. Вспоминать об оставленном "бобике" было всё-таки тяжело.

Мужчина очень внимательно на неё посмотрел, будто не веря, что видит перед собой такое чудо. Люда не выдержала и таки покраснела. А тот потянул многозначительную паузу,

доведя её до красного каления, и только тогда соизволил отвести взгляд.

– Ну и - самое главное...
– начал он, и замолчал, словно собираясь с мыслями для этого главного, а после поднял на неё глаза, в которых уже не было ни прежней напускной суровости, ни издевательских "чёртиков", и произнёс совершенно домашним тоном: - Ты не представляешь, дочка, как я благодарен тебе за Алексея... Все мы благодарны!

"Ага! И Элька..." - мелькнула мысль и, приподнявшееся было настроение, сейчас же ухнуло вниз, к прежней угрюмой безысходности. Мужчина заметил перемену, но истолковал её по-своему.

– О, за это не беспокойся, теперь всё будет хорошо.

– Угу, - угрюмо согласилась Люда, что "у них" всё будет хорошо.

– Теперь-то наш Бурундучок будет в порядке, - продолжил Орхан Селимович отстранённо, будто думая о своём.
– Уходился бедняга, пускай теперь отдохнёт - заслужил. А знаешь, дочка, без него мы бы тебя ещё до-о-олго искали. Если бы вообще нашли! Это же его идея была, эксперты даже мысли не допускали, что такое возможно. Но даже тогда...
– мужчина помолчал, словно вымарывая из речи информацию оперативного характера.
– Есть такое понятие - "кисмет", судьба, по-вашему. Только это больше, чем судьба - ваш народ никогда не принимал такой всеобъемлющей судьбы. Поэтому могу сказать только своим словом - кисмет!

"Ну да - полный... кисмет", - мысленно вздохнула Люда.

– ...Алексей одних инструкций и приказов из-за тебя, дочка, нарушил столько, что хоть роман из рапортов пиши. И придётся! Когда выздоровеет, я ему не завидую... Хотя нет, пожалуй что немного завидую, - неожиданно закончил он и Люда поймала его метнувшийся искоса взгляд.

"Это шо за намёки! Это шо за..." - вспыхнула она негодованием, но неожиданно на поверхность сознания всплыла совсем другая мысль: - "Стоп! Как он Лёшку назвал?!"

– Кто-кто?
– вскинулась Люда и удивлённо продекламировала по слогам: - БУ-РУН-ДУ-ЧОК?!

– Бурундук, - поправил Орхан Селимович.
– Это у Алексея такой героический позывной. А что ты удивляешься? Бурундук в тайге, знаешь ли, второй после тигра зверь!

– Да-а-а?!..

– Конечно! Тот же тигр, только маленький, и полоски вдоль.

Люда невольно фыркнула.

– Традиция такая, - пояснил Орхан Селимович.
– Каждый выбирает позывной по характеру. Мне, например, приятно называться именем героя моего народа.

"Езданшер", вспомнила Люда и вдруг в голове у неё словно что-то щёлкнуло. И то, что не давало покоя при виде турецкой внешности "товарища", вдруг сформировалось в совершенно ясное воспоминание: "...Может турков?
– Не-не, курдов. Это я хорошо запомнил. Ещё подумал..."

– А можно, теперь я задам вопрос?
– осторожно начала она, получила благосклонный кивок и, собравшись с духом, выдала: - Вы курд?

На этот раз Орхан Селимович смотрел на неё так долго, что ей даже страшно стало.