Рыжик

Мачальский Дмитрий Викторович

"Глупость ты моя - большая-пребольша-а-ая... Ладно уж, расскажи хоть, что видела".

"Ой, Лю! Мама! Я могу ТАКОЕ!.. Такое!.." - малАя аж захлебнулась от восторга, видно только искала повод, чтобы поделиться.
– "Я могу быть... быть там..."

"Да где?!" - не выдержала Люда.

"ВЕЗДЕ!" - восторженно выпалила Миклуха и от неожиданности Люда непроизвольно "хрюкнула" в нос. Быстро глянув, не видел ли кто её "позора" (никто не видел: Юлька занималась Олежкой, Лёха рулил, завхоз дремал), Люда старательно придала лицу твердокаменное выражение и снова прислушалась. Малую несло!

"Вот я - тут, а могу - раз!
– и не тут! А могу вообще сразу - и тут, и там! Это как... как...

"...Как -

едет Вася на машине весь размазанный по шине?" - не удержалась Люда.

"Ну, Лю! Я же объясняю!" - обиделась Миклуха.

"Ладно, ладно... И как ощущения, когда - и тут, и там?"

Миклуха призадумалась и вполне серьёзно ответила:

"Хреново. Точно, как - размазанный по шине!"

Люда не "хрюкнула", не "прыснула" и не совершила ничего столь же неприличного только потому, что вовремя закрыла рот ладонью.

"Ну, Лю! Шо ты всё смеёшься!.."

"Прости, малЕнька! Я не смеюсь, я просто радуюсь... Ты рассказывай, мне очень интересно".

"Ага... Мам!.. А знаешь, а ещё я была... дома".

От этого заявления Людыно сознание зависло, в надежде, что скоро всё само собой разрешится, и только подсознание продолжало задавать глупые вопросы:

"У меня?"

"Не!!!
– возмутилась Миклуха.
– У меня! Я же тебе говорю - я была ДОМА!"

"В лесу?" - продолжала тупить Люда.

"Ну Лю!.. Каком лесу?! В лесу я БЫЛА, а там была Я!"

Если чего Миклуха и добилась своим объяснением, так только того, что теперь зависло и подсознание.

"Ну малЕнька, я же совсем-совсем не знаю, как там у тебя - ДОМА", - осторожно заметила Люда, вероятно уже спинным мозгом.

"Уйффф!.." - в сердцах фыркнула малАя. Люды ощутила её отчаянную решимость, но не успела испугаться, как перед глазами у неё всё поплыло...

...Это был город. А может не город, но как только Люда пыталась всмотреться в расплывчатые туманные силуэты, они тут же превращались в привычные ей здания, аллеи, улицы. А ещё был воздух, весь пропитанный Солнцем и простором. И ощущение близкого моря, как оно запомнилось из далёкого детства, когда она с родителями единственный раз отдыхала в санатории. И вообще, весь город был какой-то картинно-приморский, какие Люда видела только в кино, словно созданный воображением, восторженно влюблённым в свой "город у моря". А ещё было ощущение спокойного счастья - здесь был её дом, здесь была ОНА.

И с этим чувством Люда очнулась...

"Уххх-хо...
– процесс возвращения сознания из спинного мозга занял какое-то время.
– Страна моя Гваделупа! Где это?!"

"В Гвадылубе?.." - нерешительно переспросила малАя, неожиданно спущенная с "горних высей" своих воспоминаний.

"Ка-а-акой Гвадылубе?.. А, Гваделупе!.. Нет-нет, это я так, пошутила..."

"Жаль!
– искренне огорчилась Миклуха.
– Я думала, ты знаешь..."

"Я знаю?!"

Люда, которая сама уже мысленно воспарила к "южным морям", вдруг поняла, что не всё так просто, и этот Миклухин "дом" может оказать чем угодно, вплоть до банальной свалки. Всё ведь зависит от восприятия! Это мы умиляемся на цветочную клумбу, а любая собака потянется не к ней, а к совершенно неэстетично благоухающему мусорнику. И бог его знает, какая "эстетика" заложена в сознание у малОй.

Но ещё больше Люду поразила мысль, которую она тут же Миклухе и "озвучила":

"Слушай, мацёнька, а почему ты вообще вернулась?"

Эффект превзошёл все ожидания - Миклуха молчала целую минуту. Потом ещё полминуты сопела, а потом почему-то ударилась в гонор:

"Могу и уйти!"

"Ага..." - облегчённо вздохнула Люда, отлично почувствовав, что стоит за этой внешней ершистостью. Она бы сама так ответила. Да и отвечала сплошь и рядом, когда нужно было просто и ясно выразить свои чувства. А

потом сама же страдала, злилась на себя и грубила дальше. Поэтому, Миклухины подростковые комплексы нежданным бальзамом пролились на её исстрадавшуюся душу. Зато малАя, почувствовав, что её раскусили, напыжилась ещё больше:

"Не веришь, да?! Не веришь?!"

"Верю, верю..." - уголки губ сами собой начали растягиваться в глупой счастливой улыбке.

"Нет, ну она не верит!.." - продолжала кипятиться деточка, но как-то совсем не страшно.

...Люда смотрела на проносящиеся за окошком крутые склоны первых ущелий, слушала деловито-ровное урчание двигателя, поддакивала время от времени Миклухе, которая всё порывалась что-то кому-то доказывать... И улыбалась. И побоку ей было, что опять начнутся сюрпризы и нервотрёпка, что отдалившаяся было перспектива дурдома опять начала приобретать реальные очертания, и что снова ей грозит на ровном месте попасть, встрять, влететь в историю любой степени потрясения, вплоть до мировой катастрофы. Даже любовные страдания отошли на второй план.

"Скажете, дура? Ну, дура..." - ответила она Лёхиным глазам в зеркальце, заинтересованно за нею наблюдавшим.
– "Побыть хоть какое-то время дурой - неотъемлемое право любого культурного индивида", - постановила Люда и показала язык. Глаза в зеркальце дрогнули и исчезли из поля зрения.

Воодушевлённая лёгкой победой, Люда решилась побезумствовать и таки спросить, куда они едут. Она обернулась к Юльке, но обнаружила, что та уже сладко прикорнула на надёжном мужском плече. Тогда Люда обнаглела окончательно и пристала к хозяину этого плеча.

– Олежка, слышь?.. Эй!..
– ненавязчиво обратила она внимание, переклонившись через сопящую Юльку и укоризненно промолчавший баул.
– Ты не в курсе, куда нас везут?

– А?
– не дослышал тот, но быстро сориентировался: - А! Данило Петрович на буровую "ключ" везёт, а по дороге нас на Юс...

ГРРРРРР - что-то чёрное и страшное с рёвом обогнало их "бобик", заглушив название.

– ...карьер. Наши решили, что нам будет интересно посмотреть рифовые из...

ГРРРРРР - повторно нагнало и обогнало их чёрное страшилище, оказавшееся крутым байком. И тут же сзади надвинулся рёв моторов и целая кавалькада черных "кожаных" байкеров с длинноволосыми и такими же чёрными и "кожаными" девицами на задних сидениях стала обгонять "бобик", упорно выжимающий свои "шестьдесят". Юлька проснулась и ошалело уставилась в окно. Завхоз тоже проснулся и сопроводил неформалов неслышным за шумом, но явно нецензурным эпитетом. Лёха продолжал невозмутимо выдерживать скорость, удостоив крутых хлопчиков и девчат лишь мимолётного оценивающего взгляда. В свою очередь, не удостоив служебный УАЗ даже взглядом, кавалькада "прорычала" мимо и начала удаляться. И так бы всё наверное и обошлось, но тут Олежку потянуло на подвиги. Воодушевлённый близостью подруги, он быстро приспустил стекло и высунул руку в щель, продемонстрировав своё отношение ко всяким понтовым наворотам. После чего, довольный как слон, повернулся к Юльке. "Герой" не учёл лишь одного - на байках тоже есть зеркала заднего вида.

Лёха вдруг дал по тормозам, и всех качнуло вперёд. А когда вернуло обратно, то оказалось, что перед ними, в отдалении каких-нибудь два десятка метров стоят поперёк дороги мотоциклы и с них весьма недвусмысленно слазят, поигрывая цепурами, суровые ребята.

– Кажись, бить будут...
– дрогнувшим голосом вякнул Олежка, хватая подругу за руку.

– Так газу, газу давай!
– взял командование завхоз, показывая самое героическое из направлений - в обратную сторону.

– Так не оторвёмся. Пусть хоть от мотоциклов отойдут, - мрачно прикинул Лёха, не выпуская руля, и весь как-то подобрался, словно готовясь к драке.