Ржавая Хонда (сборник)
Шрифт:
Я присмотрелся к судорожно стиснутым челюстям и заметил лоскут материи. Понадобилось больше минуты, чтобы освободить клочок ткани, зато теперь я лучше понимал, что здесь произошло. Несколько человек перелезли ограду и направились к эллингу. Зира вцепилась в ногу одного из них, и кто-то из «посетителей» прострелил собаке голову. В порядке преодоления неожиданных препятствий.
Я поднялся, отряхнул снег с колен и двинулся дальше по следу. Ничего интересного: «туристы» долго топтались под узкой амбразурой одного из
Я посмотрел в дальний конец ангара и покачал головой, дивясь чужому упорству, – по колено в снегу, полкилометра, в темноте…
Потом подошёл к замку – целый.
У меня от него и ключей-то никогда не было – заперт навечно. Специально для идиотов, которым бы вздумалось среди ночи лезть в ангар. Чтобы им было на что тратить время и силы. На самом деле выпускающие ворота управляются изнутри электромоторами, а сама дверь на электрической защёлке и открывается вместе с обеими проушинами… и замком.
Но мои «гости» не были идиотами.
Один из них вскарабкался напарникам на плечи и долго сопел, освещая внутренность ангара фонарём. Был бы оконный проём шире, наверняка разбил бы стекло и влез внутрь. И приятелей бы своих втащил. А так им пришлось ограничиться наружным осмотром. Они подёргали замок, ухмыльнулись и пошли себе прочь по своим важным неидиотским делам.
А перед этим застрелили мою собаку.
Я подошёл к месту, где они перелезли забор: два с половиной метра кирпичной кладки не смогли их удержать. А ведь там, поверху, ещё и тройной ряд колючей проволоки уложен.
Какой же высоты нужен забор, чтобы они все оставили меня в покое? Ненавижу. Братьев по разуму ненавижу. Наградил же Господь родственничками.
Я вернулся к калитке и, как человек, нормальным способом оказался на улице. Увязая в снегу, двинулся вдоль ограды и оказался на восточной стороне периметра. Да. Они пришли отсюда. А сюда приехали. Широкий протектор с приметным зимним рисунком – «звёздочкой», метра два между колёсами и приличный клиренс – снег между колеями чист, не тронут. Здоровенная тачка! Что-то вроде «Ниссан Патруля» или «Тойоты Лендкрузера».
Хорошо, наверное, на такой ехать: комфорт и безопасность. Особенно зимой. В снег…
И у меня – снег. Только чёрный. А ещё кирка с лопатой.
Что поспать не получится – факт! Пять утра всё-таки. А в девять – приглашение на генеральский завтрак. Насколько я помню, в генералах – не я. Так что никакое это не «приглашение». И не «завтрак» тоже: рядом с моим Генералом солёный огурец костью поперёк горла встанет. Запросто!
И земля мёрзлая. Снулый камень, а не земля… Это не склизлый рыхлый грунт кладбища… Да. Всякое бывало в моей биографии. Вот только собаку убили впервые.
Жаль собаку. Зира у меня уже десятый год… Была.
Так что «осиротел» я. Моё увлечение взяло всё,
Но тогда по всему выходит, что кто-то мне должен. По крови.
А вот невзысканных долгов не держим-с… да.
И прощать по-христиански не приучены.
Так что теперь это личное, Господи.
И Ты тут совершенно ни при чём.
От еды я, понятное дело, отказался. Это можно. Даже приветствуется.
Посреди небольшого зала приличных размеров стол. Но накрыто только на четверых. В комнате – искусственный камин, ненавязчивое освещение и никакой музыки: Генерал бережёт зрение, любит тепло и тишину. На столе – рыба, рис, салаты, коньяк… это он тоже любит. Но не бережёт.
– …молодёжь, Саша, целеустремлённее нас будет, – журчит речь Генерала. – Это мы в их годы плохо представляли себе, что есть счастье человеческое. А у этих – проблем нет, – он подзывает ближайшего официанта и кивает на пустой бокал.
– И что же для них «счастье», Михал Петрович?
Из вежливости спрашиваю, конечно. Молчать – глупо, самому что-то говорить – лениво. Проще спросить… а уж слушаю я или нет, кто проверит?
– Счастье, Саша, – это правильное сочетание формы материи и её координат в пространстве: недвижимость в Соединённом Королевстве, шестизначная сумма на банковском депозите в Швейцарии, стометровая яхта в Эгейском море… Всё просто. Кстати, о яхте. В каком состоянии «Кузнец»?
Что ж. Я не удивился. Ни «философии», ни вопросу.
– В идеальном. «Заплати – лети».
– Вот, – удовлетворённо кивает Генерал. – Это хорошо. Это замечательно! Я тебе клиентов сосватал. Из молодых, но зрелых.
– Похоже, наведывались ко мне ваши «зрелые», – без тени почтения вмешиваюсь в элегию мыслей Генерала. – Вокруг эллинга топтались, собаку застрелили…
Михаил Петрович молчит: осматривает свой штатский костюм. Конечно, будь он в мундире, при лампасах с наградами, хренушки я бы стал его перебивать.
– Да, – соглашается он. – Что собаку убили – плохо. Нехорошо. Но они – твои работодатели, Саша. Платёжеспособные работодатели. Да и не вор – если на свободе. Так, кажется…
– Что им нужно?
– Твой «кузнечик», разумеется, – Генерал морщится. То ли от моей бестолковости, то ли от дремучести своего букета: рыба и коньяк? – И высота сорок километров где-то над Гайсином…
– На хрена?
– А вот это уже не наше с тобой собачье дело. Прыгнешь к потолку… сколько там у тебя – двадцать? – Я киваю. – Дальше тебя учить не надо, на РГД-эшках дотянешь до сороковника, и они заплатят сто тысяч. Половина моя: топливо, нерадивость ПВО и посреднические. Вопросы есть?