Ржавый рассвет
Шрифт:
Я не мог знать, Долиш это или кто другой и лишь мрачно смотрел на экран. Покопавшись, собрал скудную порцию информации. Вампир, крепкий капитан из тех, что почти никогда не оставались без барыша. С владельцами патента рассчитывался честно. Причастность к исчезновению спорных судов не доказана. Портретов я не нашёл, хотя кто-то успел снять мутный изрядно пострадавший от времени фильм. Момент абордажа.
Пираты в боевых скафандрах отнюдь не выглядели мирными предпринимателями. Я отшатнулся, промяв спиной кресло, когда, казалось, прямо на меня хлынула стремительная лавина, одержимо орущих вооружённых ребят. Ничего себе! Впереди мчался
Не все были столь предусмотрительны, несколько физиономий других каперов оказались достоянием сети, но знакомых я не увидел. Вернувшись к ролику просмотрел его ещё раз. Сложён парень хорошо, так это можно отнести к большинству вампиров, а определить в такой сумятице рост довольно затруднительно.
Следовало отдохнуть, поскольку днём, когда дети пробудятся, возможности такой не будет. Я последовал собственному совету и несмотря на тревоги сразу же отключился и проспал до утра.
Когда открыл глаза, в окна лился радостный свет, а в дверном проёме мялся мой вампир, не торопясь заходить в комнату. Я подпрыгнул на постели.
— Не приближайся к детям!
— Да не пытаюсь я! — проворчал он в ответ. — Кроме того совершенно трезв. У нас стремительный метаболизм.
— Откуда я знаю, что в доме нет заначки?
— Можешь обыскать, если тебе совсем нечем заняться! Слушай, Бэри, когда ты заговорил про имена, я вспомнил одну вещь. Прошлой ночью я тоже был изрядно пьян, у меня болела башка, и чтобы несколько снизить неприятные ощущения, я прикладывал к ней металлический жетон, а потом убрал его в карман.
— И что? — спросил я. Собственная голова ещё гудела от недолго сна, а дети, судя по звукам, доносящимся из инкубатора, уже проснулись, так что я находился не в лучшем настроении.
— До того, как я нашёл ребят, меня не было при себе никакого жетона!
После этого заявления мы оба посмотрели на переноску.
Глава 5 Джеральд
Когда я трезвый, то не такой уж и глупый. Не то чтобы я систематизировал и анализировал сведения, полученные в пьяном виде, но и не забывал ничего, в отличие от людей. Бэри очень правильно сообразил про имена, и я подумал: раз ребятишек снарядили для путешествия так тщательно, быть может, заодно снабдили полезной информацией.
Не мгновенно, но почти сразу я вспомнил, как прикладывал к ноющей башке холодный металлический предмет. Вещь, которой не могло водиться в моих карманах в принципе. Миссис Хилл ещё не забрала костюмы в чистку, и я быстро выудил из корзины вчерашний вечерний наряд и обыскал, а потом кинулся со своей находкой к Борису.
Почему я это сделал? Сам не вдруг понял. Ну да, он отвечал за ребят и имел право знать о них больше прежнего, но главное побуждение оказалось другим. Мне понравилось общаться с человеком и обсуждение находки и её значения обещало восхитительные минуты интеллектуального штурма. Не совсем то, что жуткой лавой идти на абордаж, тем не менее нечто сходное по воздействию: работа в команде.
Бедняга ещё спал, но взгляд вампира разве что мёртвых не поднимает, да и то, говорят, были прецеденты.
— Сначала нужно накормить и обиходить ребят, тебе придётся подождать.
— Растянуть удовольствие, чтобы кайф вышел крепче? — воскликнул я.
Судя по пристальному недоброму взгляду, Борис решил, что я у него безумнее даже, чем он полагал вначале, но мне было плевать. В серой жизни появилась интрига, и по контрасту течение спокойных дней показалось особенно скучным.
Вампиры быстро учатся, наблюдая за Борисом, я вполне мог самостоятельно справиться со вторым ребёнком. Я не ощущал брезгливости даже переодевая и подмывая малыша, хотя от меня этого, пожалуй, ждали. Да обоняние у меня развито превосходно, но раздражают его в значительно большей степени искусственные запахи, а детки благоухали жизнью, прекрасной во всех проявлениях.
И вот только когда сытые, чистые младенцы уютно болтали ручками и ножками в наших объятиях, мы уселись рядышком на диван в гостиной и принялись изучать попавший ко мне вместе с ними жетон.
Обычная побрякушка сантиметров пяти в диаметре, слишком лёгкая, чтобы быть цельнометаллической. На одной стороне вытиснен цветочек, на другой бессмысленный любовный стишок — дешёвая штучка из сувенирной лавки.
— Там внутри что-то есть! — воскликнул Бэри и попробовал разъять медаль на половинки, но у него ничего не вышло.
Я отобрал трофей, быстро нащупал скрытую пружину, надавил где надо, и стопор ушёл в паз. Механизм выглядел слишком сложным для дешёвой поделки, но должно быть, поэтому её и выбрали. Кто-то неведомый верил в мои умственные способности. Я почти уже раздулся от самовосхищения, когда зловредный пацан, вертевшийся у меня на коленях, внезапно подался назад и с такой силой врезал затылком мне в челюсть, что едва не вышиб полярные клыки. Я поспешил отстраниться, слёзы потекли из глаз почти как у человека, а бессердечный Борис вместо того, чтобы их утереть и выразить сочувствие, разразился смехом.
— Это дети! — сказал он мне.
Подумаешь, открытие сделал.
— Ладно, давай смотреть, что внутри. Вполне вероятно, сейчас узнаем, как на них правильно ругаться.
Медаль распалась на две половинки. На донышке лежал плотно сжатый листочек бумаги, сложенный многократно и уже закостеневший в сгибах. Я, шлёпнув Бориса по протянутой руке, отобрал жетон и уткнулся в него носом: запах следовало сохранить, пока он не выветрился. Моя память надёжна как сейф, так что я вобрал в себя то, что смог, ничего толком не понял, но отличить писавшего и снаряжавшего безделушку в долгий путь от всего остального человечества сумел бы теперь без труда. При личной встрече, разумеется. Будь у меня время и место обнюхать каждого представителя вида хомо на нашей планете, забота решилась бы сама собой.
Я вернул медаль человеку и поудобнее перехватил неугомонного ребёнка. Борис выглядел сердитым, но в меру, как видно ничего не имел против моих исследований, только бесцеремонность вызывала возражения, но я извинился, и проблема себя исчерпала. Мы оба сгорали от любопытства.
Бумажка разворачивалась неохотно, и я с трудом сдержался, чтобы не пустить в дело мои ловкие пальцы, решил, что отказывать человеку в удовольствии подержать таинственное письмо было бы нечестно, но наконец он справился с задачей.