Ржавый рассвет

Майский День

Признаться, я всё же рассчитывал хоть на какой-то отклик и был разочарован и расстроен, когда его не последовало. То есть государь выразил благодарность лорду Вентусу, особо отметил его преданность правящему дому и радение за благо отечества, и слова звучали довольно искренне, вот только в глазах не проснулось подлинного интереса.

У нас вообще ничего не спросили, лишь Мыши монарх улыбнулся издали, да и то натянуто. Должно быть, дети, которых приходилось трепать за щёчку на публике, наскучили величеству сверх всякой меры.

Так мы и ушли ни с чем. Джеральд выглядел задумчивым, но

не расстроенным. Роскошный флаер улетел без нас, а мы отправились домой на такси. Не глядя набрав адрес, вампир расслабился на сидении, растёкся по нему телом, как видно нелегко ему давалась непрестанная борьба с болью. Я прикидывал, как начать разговор так, чтобы никого не обидеть. Мышь затруднений не испытывала.

— Ты ведь знал, что ему всё равно и ничего из этой затеи не получится! — заявила она сурово.

Джеральд улыбнулся, язык вспучило под губами, словно вампир заталкивал им обратно лезущие из дёсен клыки.

— Разумеется, Виола! Беспокой его разгул противодетной преступности, принял бы меры. Я всегда так делаю, когда возникают заботы, не вижу почему у других мозг должен быть устроен иначе?

— Тогда зачем мы ездили? — спросил я.

— Наверное, я хотел убедиться в правильности принятого решения, да и время свободное нашлось.

— А нам ты скажешь, что собираешься предпринять?

— Давай дома поговорим. Я устал и намерен для начала как следует отдохнуть.

Я решил, что это справедливо. Вампир спокойно лежал в кресле, а внутри, наверное, плыл на волнах нешуточного страдания. Я и представить не мог, что он чувствует, но случалось прежде видеть, как страшно раздавливает зависимых людей абстиненция. Бороться с тем, что сам в себя подселил — нелёгкая задача и как конкретно решал её вампир, я не знал, но его уверенность чувствовал, и она постепенно передавалась мне.

Когда мы приехали, Джеральд вытек из машины странной манерой неравномерно загустевшего студня, поморщился и снова приложил к виску жетон, пока его другую ладонь исследовал сканер замка.

Грейс поглядела на нас обоих и увела Мышь на кухню готовить обед. Поскольку дочка ушла без возражений, я понял, что мне дали добро на продолжение разговора.

Джеральд уселся за пульт в гостиной и принялся изучать поступившие в наше отсутствие сообщения. Коротко глянув в мою сторону он как будто не возразил против того, что я с ним остался и, пока я размышлял, как бы половчее сформулировать вопрос, чтобы поменьше мучить и без того страдающего вампира, заговорил сам:

— Борис, ты свободен уйти, но ты остаёшься, потому что понимаешь: за порогом может ждать как счастливая безоблачная жизнь, так и новый виток неприятностей. Мы об этом уже говорили, не так ли?

— Да, но каким способом мы можем изменить ситуацию? Ничего не закончилось. Я понимаю, что с Долишем ты справишься, но сам говорил: придут другие.

— Игреневые жеребчики — это да. Борис, с вампирами я уж как-нибудь договорюсь, а вот что делать с людьми? Точнее с порядками, которые позволяют вполне законно превращать смертных в объект торговли. Почему ты думаешь король Оливер не счёл возможным углубляться в нашу заботу? Да потому что, если разобраться беспристрастно, моя команда, спасая детей от неволи, формально нарушила

закон, в то время как рабовладельцы действовали в согласии с ним. Да удалось бы местами к ним придраться по мелочи, но не более того.

— И что же делать? Бежать с планеты?

— Ну или так, или поменять закон. Я не вижу другого выхода. Здесь неприятно жить потому что вся система ценностей построена на насилии. Детей считают товаром и потому взрослые плодят лишних. С этого началось перенаселение, а не с пристрастия смертных к сексуальным утехам. У тебя вот всего одна дочка, потому что ты желал получить именно наследника, родную кровь, а не объект для пополнения кошелька. Ты предпочёл продать себя, а не её.

— Но король не захотел нас слушать.

— Я на него и не рассчитывал. Ему удобно, он пригрелся на тёплом месте и полагает, что остальным следует делать то же самое, но есть и другие люди, причём достаточно близко к власти, и у них имеется желание перемен. В клубе я пробыл несколько минут, хотел лишь посмотреть на бывших приятелей, а так-то провёл ночь куда более плодотворно, чем ты, наверное, полагал. Встретился кое с кем и переговорил о наших общих заботах.

Значит имелись у него связи и в высоких сферах, я не ошибся.

— То есть, ты действительно не рассчитывал, что из аудиенции выйдет толк.

— Да. Я хотел ясно представлять, что за человек торчит на троне и до какой степени население может на него полагаться.

— И как ты сможешь на него надавить?

Джеральд поглядел на меня с любопытством, хотя даже головы не повернул, сберегая, как видно, покой, и я вновь с раскаянием подумал, что пристаю с разговорами, когда его должно быть терзает мука, мышцы скручиваются в бессильно попытке заполучить стимулятор, дёргаются в судорогах нервы. Не стоило затевать беседу, я ничем не мог помочь, поскольку не ориентировался в хитросплетениях интриг, влияний и судеб, что окружают любую власть как паутина мизгиря.

На ум пришла только одна здравая мысль:

— Джеральд, если ты хочешь есть…

— Нет. В рейдах приходилось довольствоваться малым, так что я привык к скудному пайку, да и подкрепился между делом, надеясь, что кровь поможет справиться с тем, о чём ты и так осведомлён. Не вышло. Ну и ладно. Всегда надо иметь запасные планы, и они у меня есть. Виола, что случилось?

Я повернулся, оказывается, и не заметил, как вошла Мышь, а увидев её сосредоточенное личико понял, что грядут неприятности. Дочь, замерев было на пороге, бросилась вперёд, но не ко мне, а к Джеральду, прижалась к его плечу, требовательно заглядывая в лицо. Сейчас она походила на обычную испуганную малышку, но нормальные дети всё же ищут защиты у родителей.

— Твой дом, правда, надёжный?

— Вполне.

Джеральд посмотрел на меня, кажется, он тоже ничего не понимал, но Мышь настойчиво дёрнула его за рубашку.

— Потому что, если он слабый, нам надо бежать.

В зрачках вампира вспыхнули оранжевые огоньки, как я понял, он не сомневался в здравости детского страха. Повернувшись к пульту быстро набрал короткое сообщение и тут же его отправил.

— Мы продержимся, — сказал он. — И к нам очень быстро придут на помощь.