С чего начинается смута
Шрифт:
То, что день не задался, Энрико понял сразу. И, как опытный игрок, он знал, что одна неудача ведёт за собой череду ещё больших. Но, будучи азартным, он всё равно рисковал. И какие только боги его занесли именно на этот балкон, но очередной привет от богини удачи не застал себя долго ждать. В лицо. На скорости посольского кортежа. Хотя нет, гораздо большей. На скорости… Толку что-либо говорить лишнего - магистр магии, Гелиосор, почтил своим присутствием праздничный бал. Подмяв под себя некроманта.
Знай магистр, что попадет на подобное мероприятие, вырядился бы в богатые шелка. А так, в потрепанной преподавательской мантии, он был будто лишним на этом празднике роскоши.
Ошарашенные гости бала, заставшие удивительную
Энрико появление мага воспринял крайне агрессивно. Да и кто в здравом уме будет добр к человеку, откровенно положившему на тебя себя?
Точно не некромант. На обессиленного тяжёлым путешествием магистра Бланш посмотрел, как на экскременты вымерших лет сто как драконов,- с недоверием, толикой удивления и, главное, отвращением. Как он вообще посмел так повести себя?
– Какого мрака, Гелиосор! Слезь с меня, пока я тебе шею не свернул,- не сказать, что некромант чувствовал физическую боль, но вот унижение он не терпел. Вообще у многих долгоживущих есть такой пунктик - гордость. Больше всего этим грешат, конечно же, эльфы. Когда ты не собираешься умирать в ближайшем веке, то невольно начинаешь испытывать потребность в уважении к своей персоне, ведь, как минимум, долголетие - это уже достижение, а чего достиг и можешь достигнуть за столько лет!
Потому положение снизу пусть даже и магистра магии, но, боги, как же это унизительно, тем более в окружении этих жалких, ничего из себя не представляющих людей, эльфов и прочих.
Вообще, испокон взаимоотношения у лорда с Гелиосором не сложились. Виноваты в том боги или предрассудки, но ещё когда некроманты не были отдельным народом в сознании рас, а маги - самодостаточной иерархической единицей, между этими двумя деятелями возникла не то, чтобы вражда. Даже наоборот, вполне себе симпатия. Которой мешал один нюанс - они правители. А значит, интересы народа должны стоять выше. И город Семи Башен долгое время косо глядел на Одинокую гору, ожидая прихода армии обыгравших смерть, желающих заполучить пустыни Запада в свои владения. А Одинокая гора много лет посматривала на горизонт в ожидании войск магов, что, наверняка, хотят устроить обсерваторию вблизи от столицы. Но то было давно, и маги облагородили прилегающий к их землям Резкий хребет, и некроманты пустили силы на прокладывание туннелей под горой. Кто-то даже поговаривает, что обманувшие смерть нашли пути в царство тёмных эльфов, но доказательств тому нет.
Энрико Бланш знал тайну Гелиосора. Так себе, конечно, тайна, да и знают о ней многие, а кто не знает - подозревает. Но этот факт делал их ещё большими друзьями, пусть и соперниками.
Но мысли отвлекали от главного: нужно было подчеркнуть свой статус.
– Извольте, многоуважаемый маг, объясниться. Как вы посмели оскорбить меня, лорда всего рода неживого, при столь благоверных гостях? Это оскорбляет не только меня, но и весь мой народ.
Маг был, не скрывая, плох: кожа белее мела, будто, присоединился к некромантам, потеряв перед тем своё сердце, а вид одежды говорил о спешном путешествии. На тяжелом выдохе Гелиосор бросил, не обращая внимания на тон Бланша:
– Изволю. Я тороплюсь. Мне нужно к венценосцу.
Мертвецки белое лицо Энрико, казалось, покрылось ещё более светлыми пятнами. Похоже, магистр магии не знал, что случилось. А потому он мог помешать расследованию
– Пойдемте,- обиду как ветром сдуло, Энрико стал самой любезностью,- нам стоит поговорить по душам, мы так давно не виделись, старый друг.
Обняв за плечи, некромант отвёл мага обратно на балкон, с которого они только что вкатились в зал. Гелиосор же всячески отнекивался от потуг отвести его в сторону, но вовремя спохватился, ведь прилюдно Бланш никогда бы не стал заострять внимания на их дружбе. Что-то случилось. И явно не из хорошего.
Правда поразила магистра магии, пусть он и не дал этого понять своим видом.
– Нам остается только ждать.
С чем некромант согласился. Благо представления бала помогали скрасить ожидание конца расследования.
Два старых друга и соперника прошли в главный бальный зал. Когда-то пыльное и не использовавшееся за ненадобностью (с балами в стране была всегда проблема из-за расовых разногласий), теперь помещение сияло блеском полированных полов и золотом орнамента на малиновых шторах, прикрывающими витражные окна, за которыми веранда второго этажа открывала чудесный вид на гуляющий город. Вся столица в празднике! А атмосферу добавляла невероятно виртуозная игра малого дворцового оркестра, занявшего уверенную позицию посреди зала. Две барабанщицы, три трубача и саксофонист будто и не были подняты шутом в рань несусветную, исполняли танцевальные композиции с неподдельным воодушевлением.
Кстати, о шуте. Этот умора, как называли его благородные дамы, был тут же, как всегда мешая танцующим парам, вмешивался в беседы чинных господ, а когда видел, что кто-то удаляется в импровизированные приватные комнаты, расположенные вдоль стен за каркасными шторами с удобными диванчиками, врывался с гомоном и нарушал весь покой уединения. А если успевал к объявлению конферансье пришедших гостей, то…
– Гости бала, разрешите представить вам почтенного посла степного ханства, Уру-Тула.
Фраза не успела слететь с уст чинного объявляющего, как шут плеснул в лицо орка вином и помчался прочь, улюлюкая.
Эльфы и люди, преобладавшие на балу, не обращали внимания, уже привыкшие к шуту, тогда как редкие гости из других рас пожирали глазами все события вечера. И закуски. Особенно орки. Особенно Уру-Тул, который пытался заесть злость, так и выплескивающуюся наружу. Но шута ему не поймать, слишком вёрткий. А если свернуть шею, то император не простит… Который, кстати, где?
От мыслей Уру-Тула, как и всех отвлёк очередной возглас конферансье (спасибо магическому амулету на шее, усиливающему голос, который иначе был бы сорван).
– Гости бала, а теперь праздничный подарок от корпуса дворцовых магов!
И будто свет погас. Хотя да, так оно и было: все свечи были погашены, зал погрузился в полумрак, освещаемый только огнями города да пробивающимся сквозь щели стыков штор солнцем. Оркестр куда-то делся, его место заняли пять магов, о чем свидетельствовали их посохи, навершия которых в один миг загорелись красным пламенем. И в стороне заиграла музыка… Чарующая, загадочная, выводимая невероятным саксофоном. Ему вторили трубы. А два барабана оповещали о кульминации каждого элемента танца. А танец был. Седобородые маги выкручивали посохи, приковывая взгляды всех гостей бала. Вот пять огоньков сорвались с наверший и взметнулись ввысь, к семиметровому потолку, где закружились в хороводе, а пока зрители наблюдали за ним, маги запустили ещё синий и зелёный сгустки. Три цвета - один круг. Калейдоскоп, подобный гипнозу. И никакой магии. Воздействующей на разум, конечно. Только кружащиеся под атмосферную музыку огни. Они сплетались в один тон, разрывались на мелкие сгустки. То поднимались выше, то опускались до самых голов, чуть не опалая тончайшие шелка дамских платьев. Но никто не мог оторвать взгляда от феерии огня. От герба Конфедерации.