С добрым утром, принцесса!
Шрифт:
– А что у них на бейсболках? Я не могу разглядеть.
– Ты не видишь? Кроха, да тебе надо к окулисту!
Валерия снова приглядывается к группе ребят, пытаясь различить, что же написано на их бейсболках, но, несмотря на все ее старания, разобрать надписи ей так и не удается.
– Ни черта не разберу, очень темно.
– Да ты слепа, как курица! И при этом ты еще ничего не пила! Ты близорукая!
– Ничего я не близорукая! У меня превосходное зрение! – запальчиво протестует Валерия. – Так ты скажешь, что там такое?
–
– Да ладно! Шутишь?
– Правда.
– С ума сойти!
Хотя это отличная идея для знакомства. Она должна была бы прийти ей в голову тогда, когда она была настолько застенчива, что ни с одним из ребят и словом не могла перемолвиться. Понятно, что тогда у нее и аккаунта-то в Твиттере не было, да и сейчас она туда почти и не заходит.
– Обратила внимание вон на того бритого? – спрашивает Элизабет.
– Вот еще, нет, конечно.
– А он – красавчик! Интересно, с какого он факультета?
– Понятия не имею, – безразлично отвечает Валерия.
Она не знает, и знать не хочет. К тому же ей совершенно непонятно поведение подруги. Не она ли увивалась вокруг Рауля, пытаясь подцепить его на крючок? И почему теперь она проявляет интерес к тому парню, которого совсем не знает и которого могла бы узнавать целых пять или шесть лет?
В эту минуту один из тех ребят в бейсболках замечает, что две весьма привлекательных девчонки смотрят на них. Он громко кричит что-то непонятное, обращая на них внимание остальных парней.
– Они на нас смотрят, – шепчет подруге Эли.
– Что?
– Что-что, парни на нас смотрят.
– Не могу поверить, – говорит Валерия, закрывая глаза правой рукой. – Кончай на них пялиться!
– Черт! Они идут к нам!
– Нет.
– Да!
– О, не-е-ет.
– Идут!
– Что будем делать? – спрашивает подругу Валерия.
– Познакомимся с ними. Почему бы и нет?
– Молчи. Бежим! – Валерия хватает Эли за руку и тащит ее за собой изо всех сил. Они с трудом пробираются через плотную толпу людей, битком забившую танцевальную площадку, и оказываются в коридоре, где находятся женские туалеты. Они входят в единственную свободную кабинку и запираются изнутри.
– В чем дело, что с тобой? Ты сдурела? – злится на подругу ничего не понимающая
Элизабет.
– Я спасла тебе жизнь, не ворчи.
– Что-о? Малышка, ты бредишь.
– Куча пьяных парней надвигалась на нас, как стадо диких буйволов, кто знает с какими
намерениями, и что ты собиралась делать? Дать им свой адрес в Twitter?
– Ну, не знаю. Наверное, я попереписывалась бы с кем-нибудь из них. Особенно с тем
бритым красавчиком.
– Слушай, похоже, это ты пьяна.
При этих словах до Элизабет вдруг доходит, что они кое о чем забыли. Вернее, кое о ком.
– Мы тут говорим о выпивке, а Рауля-то бросили.
– Не думаю, что он потеряется.
– Сто пудов, он где-то здесь уже крутит любовь.
– Я так не считаю. Здешние девчонки
– С каких это пор возраст имеет для него значение?
– Да ладно, брось, не страдай паранойей. Уверена, что он, бедненький, ищет нас с тремя
бокалами в руках.
Элизабет вздыхает и садится на крышку унитаза. Она сидит, слегка наклонившись вперед,
уперев подбородок в ладони, и снова скорбно вздыхает.
– Знаешь, подружка, Рауль не слишком-то зациклен на мне, как я погляжу, – признается
Эли. Валерия внимательно смотрит на подругу, немало изумленная ее откровением.
– Почему ты так говоришь? Вы же беспрестанно дурачитесь!
– Конечно, только этого недостаточно.
– Я тебя не понимаю.
– Я не уверена в том, что Рауль хочет со мной каких-то отношений. Все это время я только
и делаю, что намекаю ему на себя, и никакого толка. Знаешь, в метро я даже… положила ему руку ну туда, понимаешь, – покраснев, шепчет Элизабет. – Слегка, ведь не станешь же ты думать, что… Едва-едва, и только-то.
Это уже совсем не имеет названия. Нет, конечно же, имеет – домогательство! Вот как это
называется, только так, и не иначе. Если девчонка кладет туда парню руку, это… акт полного отчаяния и безысходности.
– Я предпочитаю воздержаться от комментариев игры.
– Оно и к лучшему.
– Как ты только решилась, – негодует Валерия, – туда… это же…
– Да не говори ты ничего! – вскакивая, кричит Эли со злостью. Она скрещивает на груди
руки и прислоняется к стенке кабинки. – Я ему не нравлюсь.
– Как это не нравишься?
– Я это знаю. Не нравлюсь – и точка.
– Ну, хорошо… – Валерия предпочитает не спорить с подругой.
– Я его люблю, – выпаливает Элизабет.
– Что ты говоришь? Ты его любишь?
– Да, люблю. Я это знаю. Я с каждой минутой, проведенной с ним, все больше и больше
понимаю это. Я его люблю, малышка. Люб-лю.
Это какое-то сумасшествие. Абсурднейшая ситуация, в лучших традициях сюрреализма:
они с Эли вдвоем закрылись на дискотеке в туалете от этой напасти – нашествия пьяных, полуголых парней, преследующих их, и разговаривают о Рауле, парне, в которого Валерия уже много-много месяцев молча влюблена. Но разговор не клеится не из-за нее, а из-за того, что ее подруга, самая красивая девчонка из тех, кого она знает, положила на него глаз и говорит, что любит его.
– Любовь – это слишком сильное слово.
– Я и не говорила бы, что люблю, если бы не чувствовала это.
– Да, конечно.
Глаза у Эли восхитительного цвета, но эти красивые глаза затуманены, когда она смотрит
на свою подругу. Не может этого быть, Валерия вздыхает и, улыбаясь, обнимает Эли.
– Спасибо тебе, – говорит темноволосая, когда они перестали обниматься. – Мне было это
так необходимо.
– Да не за что, – отвечает Валерия. – Для этого мы, подруги, и существуем.