С Е М Я
Шрифт:
– Захватишь?
Всё небо в фонтанах цветных, летящих огней. Хлопки раздавались то тут, то там, потом из-за реки. Вспышки и россыпи в небе появились над Покровским. То один за другим, а часто и вместе, грандиозные цветы вырастали над Холмами. По деревне ходили люди, знакомые и не знакомые. Смеялись и задирали вверх головы, не обращая внимания на них, стоящих в тени возле домика Игнатьевых.
Он тоже смотрел, но не вверх, а на неё, как первый раз. Смотрел, как змейками взвивались в её зрачках, на запрокинутом вверх лице, маленькие цветные точки.
Он, переминаясь, хрустнул обёрткой пакета и она тихо, не отрываясь глаз от зрелища, сказала с улыбкой.
– Отнеси в дом...
– А ты не убежишь?.. – серьёзно спросил Рома.
Её плечи вздрогнули от короткого смеха. Кто-то из прохожих обернулся на них. Выждав, он тихо, не выходя под свет фонарей, двинулся к крыльцу дома. Зайдя в крыльцо остановился неожиданно. На полу у самой двери, стоял большой пакет с торчащими вверх ручками. Рома ревниво осмотрелся, но не обнаружив никого вокруг, вошёл в дом. Вошёл, и опять замер от неожиданности. Весь стол на кухне, был заставлен тарелками с едой, чашками, вазочками и букет сосновых веток стоял в углу в глиняном, высоком горшке, похожем на крынку. Оставив подарок на стуле, он тут же вернулся. Хлопки ещё продолжались, но уже не так часто. Следующего цветного потока, надо было ожидать после полуночи.
– Ты гостей ждёшь?.. – спросил он просто.
– Я знала что ты придёшь, - ответила сразу она, не отводя от неба глаз.
– Откуда?.. – усмехнулся он.
– Ну как же... ты ведь, все вечера на окна смотришь, и по ночам даже...
– Ты... – запнулся он, - что, не спишь?
– Идём, - шагнула она неожиданно мимо него.
На крыльце остановилась, присела и молчала долго. Рома тоже молчал, стоя сзади.
– Толик, да?.. – подавленно спросил он, уверенный, что она безошибочно определит, от кого подарок.
– Да нет, - усмехнулась она громко, - Толик – он послушный, сказали - нет, значит – нет... – обернулась она на него, - это Люся, - добавила она мягко, ласковым голосом.
Вошли в дом. Она сразу прошла в комнату, за занавеску, бросив на ходу:
– Раздевайся, повесь там... – кивнула рукой не глядя.
Он снял короткую, на меху куртку, подошёл к столу, рассматривал с волнением. Затем вытащил шампанское из пакета, который подарил, огляделся и поставил у самой двери на порог, в холодок. Волновался. Тёр себе руки. Она опять пропала за занавеской. Он несмело подошёл, но остановился, не решаясь войти.
– Вера... Я выйду, на минутку... покурить...
– Да, да, выйди!.. – охотно и быстро ответила она.
Вышел. Закурил. Не понимал отчего, но почувствовал какую-то тревогу внутри. Казалось бы, чего как лучше... Проста с ним и откровенна. Позвала снова. Смеётся... А как красива!.. Безумно красива! Может, от этого волнение? Что
– Вера... – произнёс он с волнением и встал перед занавеской, как перед каменной стеной.
– Я сейчас, я чуть-чуть... – ответила она потерянным голосом.
Волнение его достигло предела и он снова, как в прошлый раз принял неожиданный для себя шаг. Но в тот раз наружу, а сейчас – внутрь!
В комнате полумрак, только пробивающийся сквозь занавеску свет. Она лежала на кровати, шуба в ногах, у изголовья на стуле, - чашка с какой-то водой. Он всматривался, остановившись в нерешительности.
– Ты что... Что с тобой?..
Она усмехнулась слабо.
– Ничего... Я сейчас... Голова кружится. Болит немного...
Он тут же подошёл близко, присел, напрягал зрение, разглядывая её лицо.
– Есть хочешь? – улыбалась она вяло, - знаю, голодный, давно здесь, а у самого нет ничего... Иди на кухню, я сейчас... – шевельнулась в кровати.
– Нет... не пойду... – вырвалось у него.
Она опять улыбнулась нехотя. Он, сдерживал дыхание. От чего-то разволновалось сердце. Стучит, как барабан.
– Может, надо чего-нибудь? – поёжился он.
Она промолчала.
– Рома... скажи... зачем я тебе, б.у. – Тебе молодая девочка нужна, чистая.
Его бросило в дрожь. Охватило как морозцем, когда слова дошли до сознания.
– Не говори! Не надо так... Не говори... – отрывисто повысил он голос.
Она отвернула голову.
– Ты лучше... лучше всех... – с волнением выскочило у него.
– Ой, Рома!.. – качнула она головой слабо, смотря в потолок, - ты что, рекламы насмотрелся...
– Какой? Я не смотрю ничего...
– ... И книжек не читаешь! – повернула голову к нему.
– Почему? Читаю...
– А что последнее прочитал? – улыбнулась она.
Она улыбнулась. И он передохнул коротко.
– Последнее?. – задумался, потом улыбнулся в ответ.
– Коза и семеро козлят!
Она упёрлась затылком в подушку и взорвалась смехом, красивым смехом с переливом в голосе.
– Ой, Рома!.. – вытирала она слёзы, вздрагивая.
Он улыбался.
– Это я Максимке читал, сыну сестры...
Она повернулась набок и продолжала смеяться, открыто его рассматривала привстав на локоть.
– Иди, я встаю! – улыбалась ему в лицо.
Он тут же встал, заметив на ходу, изгиб её тела, как у волны. Действительно, сразу вышла, жмурилась на свет. А он рассматривал её платье.
– Ну? – улыбалась она.
– А давай! За знакомство! – кивнул он на порог, - шампанского!
– Так ещё не Новый год? – присела она.
– Ну и что! Это важнее.
– Ты так считаешь, да?
– Конечно!
Она отвернулась в тёмное окно. Он стал возиться с бутылкой. Увидел её отражение в стекле, замер.
– Болит?
– Немного... – усмехнулась чуть, не отрываясь от окна.