С Ермаком на Сибирь (сборник)
Шрифт:
На утро, ясное и морозное, с сухим порхающим с голубого неба снежком вернулись разведчики и привезли радостное известие: Кучум поспешно оставил Искер, столицу Сибирского царства…
26-го октября дружина Ермака вступила в растворенные настежь ворота Искера.
Дул ледяной ветер. Он схватывал пучки соломы и сена, поднимал между домов пылевые смерчи и обжигал морозом зачугуневшие лица казаков.
В окнах домов бумага была порвана. Двери были растворены. По дворам и улицам валялись разбитые сундуки и короба, тюки,
Казаки нашли в городе богатую добычу, хлебные татарские лепешки, кумыс, битое мясо, скотину.
Они расходились по домам. Потянул кольцами и змеями белый дым из татарских труб, запахло соломенной гарью и жильем.
Веселее заговорили казаки. На башни полезли часовые.
Зеленое знамя со Спасовым Ликом зареяло на морозном сибирском ветру над главными воротами.
Отошла Сибирь к московскому царю.
К вечеру полетел, закружился со вдруг потемневшего неба снег. Степь забелела. Завыл сибирский буран, замел сугробами, все прибеляя, засыпая трупы татар у Чувашева, заметывая кровавые пятна.
Зимняя стужа настала сразу.
Все попряталось по домам. Чуть желтели окна от отблеска пламени в печах. Там отдыхали и отсыпались после подвигов казаки. С башен доносился грубый простуженный голос сторожевого казака.
Все одно было, что в Москве и Рязани, что в Орле или Казани, что в Канкоре у Строгановых, что в только что занятом Ермаком Искере — Сибири.
— Раздорскому на Дону городку слава!..
Пробасили на северной башне.
На южной ответили:
— Низовым черкасам слава!
Восточная башня отозвалась:
— Царской Сибири слава!
— Слава!.. Слава!.. Слава!..
Металась по ветру, подхватывалась бураном, уносилась в беспредельные сибирские степи великая весть о славной победе казаков Ермака.
XXXIII
Дары Сибири
Все было покрыто снегом. Небо было синее, глубокое. Сибирский мороз трещал за домами. Изо всех труб хвостами вился к небу дым, и от этого дыма празднично и весело было на сердце у Феди.
Ермак ходил по избе. В горнице было тепло. Окна заклеили бумагой и исправили печи. Целый месяц занимался Ермак устройством своего отряда в Искере.
«Оконил», посадил на коней всех казаков. Далеко в степи послал есаулов оповестить татар о завоевании Сибири и о подчинении ее московскому царю.
С морозами стали возвращаться из лесов и степей мирные татары. Они посылали с поклонами гонцов и сами назначали дань. По приказу Ермака сдавали лучшее для посылки в Москву, Царю Иоанну Васильевичу.
Отдельные юрты и целые кочевья и городки посылали к Ермаку представителей заявить о верности Русскому Белому Царю и называли Ермака «правителем добрым». На сотни верст глухою зимою ушли казачьи отряды, приводя к клятве татар, устраивая охранные городки, ветвями и соломенными вехами, намечая в снежной степи будущие широкие шляхи.
Кучум от горя одряхлел, потерял зрение и с небольшим отрядом, одинокий скитался по
46
К югу от Тобольска в верховьях реки Ишима, в нынешней Акмолинской области, около теперешнего гор. Кокчетава.
Весь дом Ермака был завален товарами, присланными от татар для отправки в Москву, в дар царю. По базам [47] стояли кони.
Ермак в собольей шубе подошел к Феде, переписывавшему за столом опись отобранного для царя, хлопнул Федю по плечу и сказал:
— А ну, читай, что пошлем с Иваном Кольцо для Москвы!
Федя встал с лавки, развернул длинный свиток и стал читать.
— Соболей темных шестьдесят сороков…
— По сорок шкурок увязывали?
47
Дворам.
— Так точно, атаман. Сам проверил. Все полностью две тысячи четыреста собольков, один другого краше. Таких в Москве и не видали. Таким соболям цены нет.
— Ну ты же знаток. Чти дальше.
— Черно-бурых лисиц — двадцать.
— Маловато.
— Да ведь каковы лисицы-то, атаман! Это не сиводушки, а черны, как ночь. Мех в синь отливает. А нежен как… Бобров камчатских — двадцать.
— Будет день, — задумчиво сказал Ермак, — когда казаки русские и на Камчатку заберутся. Мне рассказывал Бурнаш про Камчатку. Горы там есть дымные и течет из них грязь. Занятно те горы самому повидать… Ну, дальше что?
— Ларец березовый узорный, и в нем литого золота самородков восемь… По двадцать и тридцать золотников весом…
— Это только для начала… Так пусть и скажут. Богата золотом Сибирь…
— Ларец резной, мамонтовой кости, китайской работы и в нем — изумрудов пятнадцать крупных, аметистов камней восемнадцать.
Дверь в избу приоткрылась, впуская клубы морозного пара, и в нее заглянул казак в бараньей шубе.
— Атаман, — сказал он, — привели коней, что для царя отбирали. Пожалуешь смотреть?
— Постой, Федор. Пойдем посмотрим, какими конями поклонится Сибирь царю московскому.
Как гладкое серебряное блюдо, блистал утоптанным, крепким скрипучим снегом большой просторный двор. На нем собрались есаулы и казаки. Пять татар в теплых, наваченных халатах и круглых меховых шапках держали лошадей, накрытых дорогими пестрыми коврами. У крыльца на длинной лавке были разложены цветным сафьяном обшитые, украшенные бирюзою, лунным камнем, сердоликом и серебром конские узды.
— Ну, Слепый, похвались, каких коней достал по татарским табунам. Зовут тебя Слепый, а ты позрячее любого глазастого будешь. Где брал, рассказывай.