С крестом и мушкетом
Шрифт:
Казалось бы, все хорошо. Но не слишком ли гладко течет жизнь, не слишком ли спокойно?
Де Бриту понимал, что королевство, которое он собирался после смерти оставить в наследство сыну, стоит на глиняных ногах. Нет, не недовольство и ропот крестьян его беспокоили. На них найдется управа — кнут и мушкетная пуля. Не ворчание буддийских монахов, не гримасы купцов. Страшнее было другое — все его подданные, за исключением португальцев, с надеждой смотрели на север, где воцарился решительный и умный царь Бирмы Анаупетлун, покорявший феодала за феодалом и собиравший земли, разбазаренные его дядей Нандабайи-ном.
Бирманцы
Де Бриту был между двух огней. Он не мог уменьшить поборы с крестьян — нечем стало бы платить жадным до добычи португальцам, не мог выгнать забравших в свои руки слишком большую власть иезуитов — от него отвернулась бы Португалия, отвернулось бы большинство соратников. А кроме них ему не на кого было опереться. Ведь в конце концов де Бриту и не приходилось выбирать. Он был всего-навсего португальским авантюристом, который имел несчастье родиться слишком поздно, когда Португалия уже не могла прийти ему на помощь в трудный час.
Все ближе войска Анаупетлуна. Вот им уже подчинился Пром. А это четыре перехода от Сириама, на границе его владений. Нужно золото, нужны еще пушки, новые запасы пороха. Де Бриту, не надеясь особенно на благоприятный результат, шлет письма в Гоа, требуя людей и боеприпасов. Но письма отправляет только с верными людьми, в тайне, ибо никто, даже сын, даже верный Рибейру, не должен знать о серьезности положения. Первый же сбежавший португалец может вызвать тревогу и сокрушить искусно созданную уверенность в вечности и нерушимости португальской власти в Сириаме. Правда, купцов не обмануть. Они с тревогой следят за развитием событий на севере. С той только разницей, что их тревога смешивается с надеждой на то, что в объединенной Бирме им будет не хуже, а лучше, спокойнее, чем в Сириаме.
И де Бриту совершает ошибку. Он начинает открыто поддерживать кампанию иезуитов против буддийских святынь. Он приказывает содрать с изображений Будд золото, содрать золото с пагод. Сотнями лет пилигримы наклеивали золотые листочки на святыни. С одной только пагоды Шведагон, самой большой и почитаемой в Бирме, де Бриту получил сотни фунтов золота. Он приказывает переплавить все медные колокола в пагодах и монастырях на пушки и ядра.
После этого де Бриту был проклят буддистами и превратил во врагов своих подданных.
Больше всех были довольны иезуиты. Крещеные бирманцы и мэны избегали ходить в церкви. Они тайком молились у белых разрушенных пагод. С каждым днем все с большей надеждой смотрели они на север, откуда должна прийти их армия, их царь.
Де Бриту удалось заключить союз с князем Таунгу. Тем самым, который вместе с сиамцами выступил против своего брата и казнил его, как только тот попал ему в руки. Князь Таунгу властвовал над Восточной Бирмой. Три года подряд после окончания сезона дождей король Анаупетлун выходил против изменника. Но до 1610 года ему не удавалось покорить его. Де Бриту помогал союзнику пушками и мушкетами. Де Бриту понимал, что, пока держится крупное феодальное княжество, пока князь Таунгу не покорился Анаупетлуну, Сириам может продержаться.
В 1610 году Апаупетлун начал очередную кампанию против Таунгу
Добыча, захваченная в Аве одиннадцать лет назад, была возвращена в столицу. Вернулись домой и крестьяне, согнанные с земель после разгрома Нандабайина. Бирма была почти целиком объединена.
Кольцо вокруг Сириама сужалось. Однако у бирманского короля было еще очень много врагов. И он предложил кончить дело миром. Бирманские войска занимают Сириам, а португальцы переходят к нему на службу.
Де Бриту отказался. Он сам был королем, почти десять лет. И не мог отказаться от власти, не мог снова стать обычным офицером, искателем счастья. Он — родственник вице-короля, о котором знает сам король Португалии и Испании.
Прошло еще три года. Как бы предчувствуя близкий конец, де Бриту вел себя еще круче, порой вызывая удивление даже у привыкших ко всему португальских наемников. Он совершал набеги на города Нижней Бирмы, отнимал у крестьян зерно и скот, грабил пагоды, захватывал людей и продавал их в рабство в Индию. Он спешил.
Но не забывал при каждом удобном случае похвалиться своей силой и неуязвимостью. Любил рассказывать гостям о том, что бирманцы никогда не посмеют напасть на его крепость.
А когда в 1613 году приехавшие с севера купцы сообщили ему, что Анаупетлун вышел с большим войском на юг, чтобы покорить Сириам, де Бриту, лазутчики которого уверяли, что поход отложен на год, обнаружил, что не готов к войне.
На совещании португальских офицеров выяснилось, что в набегах израсходован почти весь порох и потому пушки и мушкеты — основная надежда гарнизона — бесполезны.
Де Бриту проклинал себя за легкомыслие. И еще более за то, что нехватку пороха не удалось скрыть от горожан и солдат.
На следующее утро была снаряжена каравелла в Гоа с паническим письмом. На каравеллу погрузили золото и драгоценности, награбленные в последних походах. Ночью, перед отплытием, на корабль взошла плачущая молодая женщина. Капитан каравеллы вышел к ней навстречу и провел в каюту. Де Бриту отправлял в Гоа жену.
И не успела отвалить каравелла, как в порту началась невиданная суматоха. Спешно грузились купеческие корабли. Грузчики заработали в тот день впятеро против обычного. Купцы уезжали с семьями, и те, у кого не было корабля, платили любые деньги за место на палубе. Некоторые из солдат и офицеров попросили разрешения отправить в Индию семьи. Де Бриту поднял их на смех. Неужели они боятся бирманского самозванца? Неужели не они разгромили араканское войско?
Священник опросил де Бриту, почему его жена не вышла к обедне. Тот ответил, что жена занемогла.
А еще через два дня город опустел. Ни одного торгового корабля в порту. Настежь распахнуты двери складов — только крысы суетятся в темных закоулках.
Со дня на день нужно ждать войско Анаупетлуна.
Бирманский король предпринял еще одну попытку окончить дело миром. Его посланный потребовал, чтобы де Бриту выдал изменника — князя Таунгу. После этого бирманцы готовы вести переговоры о мире.