С любовью, Лондон
Шрифт:
К слову, о столовке. Есть нам теперь приходилось в довольно напряженной обстановке, полной недосказанности и молчаливой грусти. В свите Магуайра после его драки с О’Брайеном произошел настоящий раскол. Часть парней теперь тусовалась в стане Джаспера в то время, как другая – болталась, как известно что в проруби, потому что Курт после Осеннего бала зависал исключительно в компании Лондона. А где Лондон, там была и я, и, следовательно, Олли. Эта мелкая, стоит отдать ей должное, оказалась крепким орешком и по-прежнему держала Магуайра на расстоянии нескольких световых лет, пусть и обедала с ним за одним
Что до моих неприятельниц, эти сестры, как сигнальные буйки, были непотопляемы и только портили нервы своей бездеятельностью в моем отношении. Возможно, им и правда было теперь не до какой-то там Кейт Чесноковой. Гита, забив на общение с Деми, в открытую стала встречаться с ее теперь уже бывшим парнем, а Зита мутила с одним из бройлеров, оставшимся на стороне Курта. И флаг им в руки, и барабан на шею! Лишь бы ко мне никто не лез.
Перейдем к плохим новостям. Женька Марченко сломал ногу, поскользнувшись на ступенях у нашего подъезда в тот самый день, когда Наташка разбудила меня ни свет ни заря. А Тихомирова ещё на него надеялась. Спрашивается, кто кого теперь будет на руках в школу носить?
И ещё о травмах. Прямо сейчас у меня дико ныл заусенец, который я откусила, зачарованно наблюдая за тем, как Лондон делает домашку. Причем мою. Причем уже не в первый раз.
Мы снова торчали в кабинете моего отчима, прикрываясь репетиторством, в которое уже никто не верил. Особенно мама. Особенно после того, как застукала меня сидящей на коленях Лондона в кресле Рика пару недель назад. Но даже после этого, она не запретила парню появляться у нас, поражая чудесными переменами, которые, как утверждает Гугл, мог вызывать только гормональный фон беременной женщины.
— Я перестаю нормально соображать, когда ты так смотришь на меня, Кейт, — произнес парень и, оторвав взгляд от монитора ноутбука, откинулся на спинку кресла.
Подперев голову ладонями, я невинно улыбнулась и сказала:
— Ты тут не выступай, реферат, знаешь ли, сам себя не напишет.
— Это называется эксплуатация труда.
— И что с того? Вполне в духе капитализма, — парировала я.
— Только не говори, что ты знакома с трудами Маркса, — и взгляд Лондона говорил о том, что он недалек от этой мысли.
— Неееет! — засмеялась я. — Это все Lady_X.
— Звучит, как псевдоним для порнозвёзды, — с сомнением в голосе сказал он.
— Эй! Попрошу следить за языком! Это вообще-то моя бабушка!
Взгляд Лондона стал сверх растерянным, и тут до меня дошло, что он мог подумать.
— Лондон, нет! Только не говори, что ты решил, что моя бабушка… ээээ…
— Порнозвёзда? — продолжил он. — Забавный диалог у нас выходит, — добавил с кривой улыбкой. — Может, ну их, этих конфедератов? — спросил, кивая на монитор. — Я бы с удовольствием послушал про твою бабушку.
Поднявшись со стула, я сбегала к двери, чтобы убедиться в отсутствии посторонних ушей, и, схватив свой смартфон,
— А ты никому не скажешь? — спросила его.
— Обещаю, буду нем, как анчоус, — отодвигая ноутбук подальше от моей пятой точки, ответил тот.
Открыв приложение, я передала телефон парню.
— Что?! — удивлённо воскликнул он. — У твоей бабушки есть свой канал?! Офигеть, Кейт! Двести пятьдесят тысяч подписчиков!
— Да не ори ты так! — сердито одернула его. — Мама не знает, и никто не знает, что я знаю.
— Почему?
— Там много… нецензурной лексики. Анекдоты для взрослых. Для… очень – очень взрослых. Взрослее не бывает.
— Я хочу посмотреть! — с невероятным энтузиазмом заявил Лондон.
— Там же на русском! Ты ничего не поймёшь!
— А ты переведи.
— Поверь, если я это переведу, у меня отсохнет язык, а у тебя уши. Да и как можно перевести русский мат? Им надо проникнуться! — сказала я, потянувшись за телефоном.
— Вот теперь мне точно надо это увидеть! — дурачился парень, заведя зажатый в ладони телефон за спинку кресла. Другой рукой он погладил мое колено и, прищурившись, произнес, — Китти, хотел бы я узнать, какие ещё сюрпризы меня ожидают.
— Ну … я не люблю чеснок, — сморозила первое, что пришло в голову.
— Чеснок? — нахмурил брови Лондон. — Точно! Я помню, это игра слов. Чеснок и твоя фамилия, — кивнул он. — Правда не любишь?
— Терпеть не могу.
Лондон положил смартфон на клавиатуру ноутбука и, обхватив меня за бёдра обеими руками, с придыханием проговорил:
— А вот я люблю…
— Чеснок?
Должна же я была уточнить!
— И его тоже.
Он поднялся из кресла и теперь возвышался надо мной, устроившись между бедер. Я не знала, куда лучше пристроить руки, и обвила ими парня, пока тот с загадочным видом наглаживал мои ноги.
— Это все, что мне стоит знать, Кейт? Ты не любишь только чеснок или что-то ещё? — спросил он.
— У тебя какая-то странная форма ведения допроса, — намекнула на наши откровенные объятия.
Его ладони скользнули в задние карманы моих джинсов, но я совсем не возражала против такого вульгарного жеста.
— Разве это допрос? — поинтересовался этот нахал, разглядывая меня бесстыжим взглядом. — Мне интересно, вот и всё.
Я не спеша проделала ладонями тот же путь, устроив их на мягком месте Лондона. И мне определенно было по душе наше общение в таком двусмысленном положении.
— Знаешь, мне тоже многое в тебе интересно. За исключением того, что ты фанат чеснока.
— И что же ты хочешь знать?
Просунув пальцы за шлевки джинсов, он потянул их вниз, а бесстыжий взгляд сменился пытливым.
— К примеру, как ты относишься к брокколи, или… к проблеме глобального потепления? — я решила начать издалека, но вдруг передумала, сказав, — и еще… почему никто не зовёт тебя по имени?
— Столько вопросов, Кейт, — губы моего визави раздались ироничной улыбкой. — Давай по порядку. В отношении брокколи я держу нейтралитет, и у нас это взаимно. Я не лезу в дела брокколи, а она в мои, — уткнувшись лбом ему в грудь я засмеялась, оценив всю серьезность, с которой он говорил эту чушь. — Что я сказал не так? Ты смеешься над моими убеждениями?