С любовью, Рома
Шрифт:
— Ты приедешь?
— Да, только с делами раскидаюсь.
— А если более конкретно? — я хоть и улыбалась, но между нами всё равно чувствовалось напряжение.
— Я же сказал, как дела доделаю! — вдруг вспылил Рома, окончательно став хмурым.
Задумчиво почесала кончик носа, а потом констатировала:
— Ты злишься.
— Нет.
На душе стало паршиво.
В последние дни нам становилось всё сложнее найти общий язык. Это было наше второе лето после его отъезда. И если раньше Чернов рвался сюда при каждой удобной возможности,
Неожиданно по местам всё расставила встреча с его бабушкой.
— Сонечка! — радостно всплеснула руками Надежда Викторовна, столкнувшись со мной в одном из супермаркетов. — Вот это встреча!
Почти за семь лет дружбы с Черновыми я успела перезнакомится со всей их роднёй.
— Здравствуйте, — скромно кивнула головой. Мама Александра Дмитриевича часто ставила меня в тупик своей чрезмерной гордостью за внуков, готовая превозносить их буквально за всё. Нет, я не преуменьшаю достижения парней, но она всегда говорила о них так, что становилось понятно: в её представлении я всего лишь жалкое недоразумение на Ромкином пути.
— Как твои дела, моя дорогая? — она снисходительно покачала головой.
— Всё хорошо. Вот, сессию почти сдала, остался ещё один экзамен.
— Молодец какая, — дежурно отозвалась госпожа Чернова. — У Ромочки тоже сессия была, он, как обычно, сдал её досрочно. Впрочем, ты и так, наверное, это знаешь.
Я не знала, но из вежливости улыбнулась, хотя вышло криво.
— Ты знаешь, — вздохнула Надежда Викторовна, — я всегда так переживала, как он будет там один… Он же у нас такой ветреный. Вот честное слово, совсем бы не удивилась, если бы он и там учёбу забросил, но нет. В университете так его хвалят — Саша узнавал. Его же опять на стажировку в ту студию позвали!
— Опять? — нечаянно вырвалось у меня, хотя я всячески старалась держать лицо перед своей собеседницей.
— А он что, не хвастался? — удивилась она. Впрочем, совсем неискренне. — Он же зимой был на практике в какой-то очень престижной компании, занимающейся всеми этими… как их, «пи и», «ти-ри»…
— Ай-ти.
— Да-да, всеми этими вопросами ай-ти. Так вот, они вновь его позвали к себе. Ну не замечательно?
— Зашибись.
Вечером нас ждал сложный разговор.
— Почему ты мне ничего не сказал?
— Просто, — непривычно глухо отозвался Рома. — К слову не пришлось.
— Дважды?
Он не ответил. Впрочем, правда лежала настолько на поверхности, что и гадать особо не приходилось.
— Ты не хотел, чтобы я знала.
— Глупости не говори.
— А что тогда?
И опять эта тошнотворная пауза.
— Чернов…
— Я не хотел тебя расстраивать, — нелепо признался он.
— Чем? — не сразу сообразила я. А потом… потом как поняла! — Неужели, ты считаешь, что я не в состоянии порадоваться за тебя?!
— Да не в этом дело!
— А в чём тогда?!
— Просто… просто… —
И вот да, лучше бы он молчал.
До меня всё же дошло. Он считал мою жизнь настолько ущербной, что даже не мог поделиться своими успехами, полагая, что я расстроюсь из-за упущенных возможностей.
— Это не выход, — выдавила я, с трудом справляясь с горьким комом в горле, и отключилась.
И уже через день он стоял под окнами моего дома.
— А стажировка?! — ругалась я на него полчаса спустя.
— Пофиг.
— Не пофиг!
— А это уже мне решать.
В этот раз настала моя очередь метаться по комнате. Чернов сидел на диване, в то время как я расхаживала туда-сюда, размахивая руками.
К счастью, мамы дома не было, иначе мои вопли точно бы напугали её.
— Мне не нужны твои жертвы!
— А что тебе нужно?! — не выдержал Ромка, с чувством стукнув кулаком по обивке дивана. — Ты уже определись, на что именно ты обижаешься!
— Да не обижаюсь, — чуть не плакала я. — Просто прошу не врать мне.
— Ну тогда вот. У меня была практика, я с неё свинтил, чтобы приехать сюда.
Застонала.
— Вот видишь, — поморщился Ромео. — Не приезжаю — плохо, приезжаю — тоже всё не так.
Спрятала лицо в ладони. У него была удивительная способность выворачивать всё наизнанку.
Его руки легли мне на плечи.
— Прости, правда хотел как лучше… Боялся, что ты расстроишься…
— Ром, я всегда… очень горжусь тобой. Но и…
«…и моя жизнь чего-то стоит», — хотела сказать, но так и не отважилась.
Тот конфликт мы всё-таки пережили. У нас было два месяца, полных любви, нежности и спокойствия, как оказалось в итоге, — мнимого.
***
Начало второго курса я встретила без настроения и с непроходящим чувством усталости. Просто как-то всё навалилось… Проблемы с заказами: пока Ромка был в городе, я несколько халатно относилась к своим трудовым обязанностям, из-за чего мой рейтинг на бирже заметно упал. Проблемы с мамой — осень всегда давалась ей непросто. Завал на учёбе — отчего-то все преподаватели решили, что мы теперь взрослые и с нас можно спрашивать по полной. Тоска по Ромео — нам опять пришлось привыкать к жизни порознь.
Отсутствие лишних денег, трудности в университете, непроходящее чувство тревоги… всё это в конце концов вылилось в мою неспособность встать с постели. То был очень грустный день. За окном вовсю лил дождь, а я рыдала под одеялом, обхватив колени. Я столько лет училась не жалеть себя…
В обед, когда я так и не вышла из комнаты, ко мне вдруг заглянула обеспокоенная мама. Её движения были резкими и дёргаными, как всегда в моменты обострения. Правда, в последние годы благодаря терапии и таблеткам дальше этого дело не уходило. Она села на край дивана, положила свою влажную ладонь мне лоб.