С малых высот
Шрифт:
— «Черные стрелы»? — невольно вырвалось у меня. До этого я сидел спокойно и любовался тремя орденами Боевого Красного Знамени на кожаной куртке Конева.
— Ну да! На фюзеляжах у них черные стрелы. А что? — в свою очередь спросил Груздев.
— Да они же сегодня у нас на рассвете в Ожедове У-2 сбили!
И я рассказал о трагической гибели Ноздрачева и Мишина. Конев слушал молча, изредка покачивая головой. Груздев разволновался, несколько раз вскакивал, подбегал к окну и опять садился на свое место.
Когда я кончил рассказ, он вдруг набросился
— Ты зачем сюда прилетел?
— Буду искать Ковзана, — невозмутимо ответил Конев. — Он, оказывается, «юнкерса» таранил, а в полку об этом не знали. Пришла наша авиационная газета — и читаем: «Таран Бориса Ковзана».
— Знаю! А чего его искать? Он уже нашелся!
— Когда? — не поверил Конев.
— За полчаса до твоего прилета. Мне начальник штаба докладывал, что от него есть вести. Сейчас ремонтируют его самолет, дня через два-три будет здесь. Ковзан — дело прошлое. Жора! Золотко! Давай сшибем тех двух гадов! У меня на них вот как руки чешутся!
Конев задумался:
— Зачем же тогда я сюда летел? Выходит, зря?
— Что ты! Очень кстати! Давай вопрос о «черных стрелах» решим!
Конев пытливо посмотрел Груздеву в глаза и вдруг усмехнулся:
— Конечно давай! Что ты меня уговариваешь? Только как их ловить? Ты же говоришь, что они с истребителями в бой не вступают!
— А у меня план есть! — обрадовался Груздев. — План! Мы их выудим в два счета! Я уже все обдумал: ты будешь ведущим, я тебя прикрою. А дело простое. Вот он нам поможет! — он хлопнул меня по спине. Конев покачал головой:
— Фантазер ты, Петя! А в общем, попробовать можно! — оживился он. — Я, кажется, догадываюсь, что ты придумал. Надо только хорошенько все согласовать.
Груздев мгновенно выскочил из-за стола.
— Идем на КП! Там распишем все как по нотам, — скороговоркой выпалил он и вышел из столовой, увлекая за собой Конева и меня.
План, разработанный истребителями, был прост: подловить противника на приманку, обмануть его видимостью легкой добычи, до которой фашисты были весьма охочи. Приманкой должен быть мой У-2. «Охотниками» — Конев и Груздев. Все зависело от взаимодействия. А так как план был прост и о деталях мы договорились, настроение у меня сразу поднялось. Пошли отдыхать, чтобы через несколько часов приступить к выполнению необычного задания.
Под утро я перебросил Конева и Груздева на аэродром в Александровку.
Перед тем как разойтись по самолетам, Конев, положив мне руку на плечо, как бы случайно спросил:
— А ты, товарищ Шмелев, член партии?
— Нет, еще комсомолец…
— Ну что ж, значит, наша смена! Будем помнить об этом и действовать как положено. Пошли по машинам!
Завыли моторы. Над полосою закружился снежный туман. Оставляя за собой взвихренный снег, пара истребителей пошла на взлет. С короткого разбега «яки» легко оторвались от земли и, круто взмыв вверх, растаяли в предрассветной дымке.
Я вырулил на старт, взлетел и тотчас же огляделся, разыскивая истребителей. «Яки» с превышением неслись на меня справа. Я покачал крыльями. Ведущий пары
В плане Груздева мне отводилась довольно скромная роль.
— Как только «черные стрелы» за тобой погонятся, давай ракету! инструктировал Груздев. — Больше от тебя ничего не требуется. Уходи подобру-поздорову!
— А немцы прилетят? — с недоверием спросил я.
— Можешь не сомневаться. Ни на минуту не опоздают! У этих господ шаблоны отработаны как надо, — авторитетно заверил Груздев.
— Хочу спросить, — снова не удержался я. — Если они откроют огонь? Что мне делать? Сшибут ведь, гады, в два счета! Как чесанут — так и отвоевался! Ноздрачева-то с Мишиным сбили.
Груздев засмеялся:
— Держись! Мы с Петром пропасть тебе не дадим! Да и сам не плошай, ты же комсомолец, орел!
— Все ясно!
Чтобы удобнее было вести наблюдение вокруг, я все время менял направление и высоту полета. То резко снижался, делая отвороты влево, то разворачивался вправо с набором высоты. Ни на минуту не выпуская из поля зрения Конева и Груздева, я пристально следил за горизонтом.
На небе появилась мутная полоса рассвета. Звезды погасли.
Чем ближе подлетал к Ожедову, тем напряженней чувствовал себя. Местность была знакомой. Где-то неподалеку лежал аэродром, а там и зенитные батареи. Я знал, что с земли за мной следят десятки глаз. Радисты держали непрерывную связь с истребителями. Но все это почему-то не успокаивало меня. Возле Ожедова «яки» скрылись за облаками, и я почувствовал себя уязвимым со всех сторон. Настроение упало. «Но делать нечего. Назвался груздем — полезай в кузов», — подумал я.
Вдруг со стороны линии фронта показались две точки. Они быстро росли. Через минуту, блеснув серебром, они вытянулись в черточки. «Ну вот и «черные стрелы» тут как тут, — мелькнуло у меня в голове. — Встретились!»
Не тратя времени, выхватил ракетницу и выстрелил в направлении приближающихся «мессеров». В тот же момент резко убрал газ и перевел самолет в глубокое скольжение с разворотом. Я не сомневался, что немцы заметили меня, и действовал точно по плану. Надо было скорее уходить в сторону леса, под прикрытие зенитных батарей. Удирать во все лопатки!
«Где Конев? Груздев где? Успеют ли прийти на помощь?»
Немцы действительно увидели У-2. Ведущий с ходу ввел свой самолет в левый разворот и со снижением пошел в атаку.
Я понял: стоит мне хоть на миг вывести самолет из скольжения, враг сейчас же прошьет его пулеметной очередью. Сжавшись в комок, всем телом ощущая наведенные мне в спину пулеметы, продолжал стремительно нестись к земле. Лихорадочно билось сердце. В висках стучало. Спасительный лес был уже близко. «Где же Конев и Груздев?» — по-прежнему не давала покоя мысль. Возле левой плоскости У-2 промелькнула огненная трасса. Вторая трасса прорезала крыло.