С мандатом губкома

Мосияш Сергей Павлович

— Товарищи, я же сказал, что с Митрясовым вот-вот покончим.

— С Митрясовым покончите, другой такой объявится. Место святое не бывает пустое. Время такое, товарищ Кашин, время.

— Какое время?

— Известно какое, тяжелое. Я вот глаз свой в девятнадцатом под Бугульмой потерял. И, вы думаете, страшно было? Ни капли. Беляки вон, впереди. Стреляй, коли. Все ясно и понятно. А теперь? Везде Советская власть, а в деревне бандиты правят. Как же это?

— За что боролись на то и напоролись, —

ехидно вставил дед.

Но одноглазый даже не обернулся в его сторону, продолжал с горечью:

— ...Я, красный боец, которому за храбрость сам Фрунзе руку жал, стал бояться на улицу в родном селе выходить. Это как?

Кашин терпеливо слушал одноглазого, все больше проникаясь к нему сочувствием и пониманием.

— Но, товарищи, поймите, нужен же кто-то старший на селе. Скажем, ту же гужповинность распределить, межевой спор разрешить. Да мало ли еще чего надо?

Гриня говорил горячо и, как ему казалось, очень убедительно.

— Может, вы, товарищ? — кивнул он чернобородому мужику, молчавшему до этого.

Кашин хорошо помнил, что «молчание — золото», а стало быть, и признак ума.

Чернобородый и тут губ не разлепил, качнул головой отрицательно.

— А почему? — не отставал Кашин, решив молчуна заставить хоть слово сказать.

Мужик пожал плечами и опять промолчал. Гриню заело.

— А все-таки в чем дело?

Наконец чернобородый открыл рот, кашлянул и выдавил:

— Место убойное.

— Что, что? — переспросил Кашин, сразу как-то и не сообразив, о каком месте речь.

Но чернобородый молчал и, как видно, раскаивался в том, что так много наговорил. За него вступился въедливый дедок.

— Что ж тут непонятного? Ясно и дураку, что самое убойное место — председателя. Кому ж помирать охота невовремя?

— Верно, дед Прокопий, — поддержали мужики дружно.

Кашин понял, что выборы с треском проваливаются и что виной всему этот старый хрыч. Уже не скрывая своей ненависти к деду, Гриня спрыгнул со скамейки, махнул рукой.

— Черт с вами, трусы. Разбегайтесь, как тараканы, по углам.

Мужики опустили головы, завздыхали виновато, собираясь расходиться, но дед Прокопий вдруг сорвал с головы шапчонку и ударил ею оземь.

— A-а, ядрена-мудрена, я согласный. Выбирайте меня.

Гриня не ожидал такого поворота и еще не знал, радоваться или огорчаться. Но тут его дернул за рукав Зорин, прошептал, ободряя:

— Соглашайся. Скорее соглашайся.

Кашин опять вскочил на скамейку.

— Товарищи, сход продолжается. Поступила кандидатура на пост председателя. Товарищ, как вас... фамилия как?

— Фатеев он. Прокопий Фатеев! — закричали мужики. — Молодец, дед. Тебе, бобылю, чего бояться!

Почувствовав себя в центре внимания, старик подтянулся, приосанился. Поднял с земли шапку, отряхнул

ее и почти торжественно водрузил на голову.

— Итак, товарищи, кто за то, чтобы председателем Новокумска стал товарищ Фатеев, прошу поднять руки. Кто против? Нет. Избран единогласно.

Кашин спрыгнул со скамьи, подошел к Фатееву, протянул ему руку.

— Ну, товарищ Фатеев, поздравляю вас с избранием.

— Спасибо сказать — соврать, к черту послать — обидеть, — ответил дед с усмешкой.

— Зачем к черту? Вы теперь власть. Вот вам для начала первый пакет из губисполкома.

Старик принял пакет, повертел его, крякнул виновато:

— Эх, ядрена-мудрена, я ведь неграмотный.

Мужики толпились тут же, желая видеть, как новая власть вступает в свои права.

— Ничего, Прокопий, Митрясов обучит грамоте.

— Товарищи, товарищи! — повысил голос Гриня. — Председателю надо помогать, а не зубоскалить по его адресу. Разрешите-ка пакет.

Кашин вскрыл конверт, вынул бумагу с машинописным текстом. Но прежде чем начать чтение, пробежал глазами и решил, что при народе читать письмо не стоит во избежание пересудов и разных толков.

— Товарищи, прошу извинить, текст секретный и предназначен только председателю. Собрание окончено, можете расходиться.

Обескураженные мужики стали расходиться по домам. Дед Фатеев наблюдал за этим с подчеркнутой важностью и вдруг, спохватившись, закричал:

— Да, да. Эй, мужики, после обеда выносим Бабина! Слышите? Всем быть на похоронах.

Первый приказ нового председателя — распоряжение о похоронах — показался деду самому плохой приметой, он тут же трижды сплюнул через плечо:

— Тьфу, тьфу, тьфу, чтоб не сглазить.

— Ну что, зайдем в Совет, — не то спросил, не то предложил Кашин.

— Пойдем в хату, раз такое дело, — согласился Фатеев.

11. У власти быть — у сласти жить

— ...Единогласно был избран Прокопий Фатеев, — диктовал Саве Гриня, размеренно прохаживаясь по избе.

Сава быстро строчил протокол, который решено было составить по его же предложению. Дед Фатеев, притихший и торжественный, сидел на лавке у стены, не сводя зачарованных глаз с пишущего Савы. Не часто встретишь человека, у которого бы так борзо носилось перо по бумаге. Вот что значит ученый человек! Эх!

А Кашин продолжал без остановки и передышки, словно каждый день сочинял протоколы:

— ...полномочия собрания и вновь избранного председателя удостоверяют при сем присутствовавшие уполномоченные губкома Г. Кашин... Пиши в скобках: мандат номер... — Гриня вытащил из кармана мандат, заглянул в него, — мандат номер двадцать два, и С. Зорин, в скобках номер своего мандата. Все.