С миру по нитке
Шрифт:
– Тебе следует поступить на Сценарные курсы в Москве. Но туда можно попасть только по направлению от республики. От Азербайджана тебе получить направление не удастся – полно своих претендентов. Есть у тебя блат в Ереване?
– Есть, – сказал я. – Художник Мартирос Сарьян, он мой дядя.
– Тогда нет проблем, – сказал Рустам. – С таким дядей обязательно получишь направление! А дальше экзамены в Москве...
Сказано – сделано. Я поехал в Ереван. Мартирос Сарьян, народный художник СССР, был мужем моей двоюродной бабушки, Лусик Агаян, дочери известного армянского писателя, поэта, сказочника и просветителя Газароса Агаяна (до сих пор в Армении изучают его в школах, по его сказкам были поставлены
Отношения у нас с семьей Сарьянов были очень хорошие (мама моя была племянницей Лусик Агаян, часто отпуск проводила у них дома в Ереване, и однажды Сарьян написал ее портрет – он висит у меня дома.) Короче, мама позвонила тете Люсе, и та сказала – нет проблем, председатель Госкино Армении наш хороший знакомый, пусть Толик приезжает. К тому времени у меня на руках были правила для поступающих на эти Курсы и там был пункт, что поступающий обязательно должен иметь хотя бы одну печатную работу.
– Пусть везет свои рассказы, – сказала на это тетя Люся маме. – Здесь напечатаем.
Я, почти не веря, что все может так легко произойти, поехал в Ереван.
– Сначала мы тебя опубликуем, а потом пойдешь к Айрияну (председателю Госкино Армении), – разрабатывала план действий тетя Люся. – В журнале «Литературная Армения» хочешь? Хороший журнал, только выйдет там твой рассказ месяца через три, не раньше. Это тебя не устраивает, да? Тогда давай в «Комсомольце Армении», выйдет хоть завтра. Хочешь? Сейчас позвоню Эмме Канановой, она там главный редактор.
Тетя Люся позвонила, и я отнес рассказы в редакцию.
Эмма Кананова даже не стала их читать:
– Какой хочешь, сам выбирай, только чтоб не очень длинный был, у нас газетка на полстраницы.
Тогда я писал довольно длинные рассказы в русле стиля прозы 60-х годов.
Я выбрал самый короткий из рассказов, он назывался «Сайгаки» и был навеян воспоминаниями о моей работе на буровых в Средней Азии.
– Этот – самый короткий? – пролистав рассказ, спросила озабоченно Эмма Кананова.
– Да, – виновато ответил я. – Короче нет.
– Ладно, что-нибудь придумаем, может будем печатать с продолжением, -решила Кананова и забрала рассказ.
Через день тетя Люся разбудила меня:
– Вставай, писатель! Иди в киоск, покупай «Комсомолец Армении» – там вышел твой рассказ!
Рассказ занял почти всю площадь маленькой, на половину нормального листа, газетки. Осталось место только для сообщения с Пленума ЦК КПСС, а все остальное было занято «Сайгаками».
Я знал, что блат существует, но силу его ощутил впервые. Столько лет я пытался опубликовать хотя бы один рассказ, а тут вдруг – раз, и напечатали не глядя! Трудно передать, что я тогда чувствовал, но одно скажу точно – особой радости от напечатанного рассказа я тогда не испытал. Это было дело. Вторым этапом этого дела был поход в Госкино Армении к Айрияну.
Айриян явно не хотел давать мне направление – у него было достаточно своих претендентов, работающих на киностудии, писателей, поэтов, сценаристов и объяснять потом, почему он дал одно место бакинцу, не имеющему никакого отношения к кино, ему было бы нелегко.
– Слушай, ты ведь инженер, верно? – спросил он, просмотрев мои документы.
– Да, – сказал я. – Механик.
– Вот, какая хорошая профессия – механик! Зачем тебе кино?
– Я люблю кино, – сказал я.
– Все любят кино, – ответил Айриян. – Я тоже люблю. Но я ведь не еду поступать на эти курсы?!
– А я хочу писать сценарии, – сказал я.
– Пиши, – сказал он. – Кто тебе мешает.
Он меня явно загнал в тупик.
– Ну, если вы не можете дать мне направление, не надо, – пришлось сказать мне. И я стал собирать свои бумаги.
– Подожди! – остановил он меня. – Я с тобой просто разговариваю, а ты обиделся?! – Он взял у меня обратно документы и подписал направление. – Ладно, езжай, только там тоже конкурс, учти!
– Я знаю, – сказал я и, поблагодарив, направился к выходу из кабинета.
– Подожди! – остановил меня Айриян. – Почему за тебя просила Лусик Лазаревна?
– Я ее внучатый племянник, – объяснил я.
– А, понятно, – видно удовлетворился степенью моего родства с Сарьянами Айриян. – Ладно, иди.
Я пошел.
– Подожди! – остановил он опять меня. – Если ты внучатый племянник Лусик Лазаревны, значит, выходит, ты правнук Газароса Агаяна?!
– Да, – сказал я. – Моя бабушка – его дочь, сестра Лусик Лазаревны.
– Так бы сразу и сказал! – обрадовался Айриян, теперь он знал, как ответит тем, кто будет недоволен, что одно направление получил бакинец. – А то я думаю, почему ты, механик, хочешь писать сценарии? А теперь все ясно – это у тебя от прадеда, понял?!
– Понял, – согласился я.
– Иди, дорогой, поступай на эти курсы, пиши сценарий и мы у нас на студии поставим его. Правнук Газароса Агаяна не может написать плохой сценарий! Желаю удачи! – С легим сердцем напутствовал он меня.
В этот год на Высшие Курсы Сценаристов и Режиссеров поступили от Армении, выдержав конкурс, всего два человека. И оба из Баку – я и Эдик Акопов. Акопов тоже получил направление от республики по блату – у него в родственниках был маршал Баграмян.
Должен сказать, что это был мой первый и последний блат. А жаль. Мне понравилось.
Мой первый левый рубль
Как-то меня пригласили на радиостанцию «Эхо Москвы» по поводу премьеры моего нового фильма «Ультиматум». Я пришел с надеждой поговорить о необычном для меня фильме с профессиональным критиком, ведущим, но, как оказалось, пока я пил в редакции кофе, ожидая начала передачи, в эфир выпустили какого-то эксцентричного критика (его выступление мне записала жена), который возбужденно говорил, что я снимаю или эротику или криминал, и вот если предыдущий фильм был эротичным, значит следующий обязательно будет криминальным и что он давно уже следит за этой закономерностью и т.д. Я, ничего не подозревая, когда настало время, вошел в микшерскую. Сел к микрофону и чинно отвечал на простейшие вопросы, типа: за сколько дней вы сняли фильм, кто снимался, что собираетесь снимать в дальнейшем и т.д. Если б мне дали послушать выступление этого увертюрного критика, я бы наверняка ответил ему и беседа была бы интересней. А так, представляю себе, например, как они могут пригласить к себе на интервью актера, например, Кокшенова. Критик скажет до его выхода, что актер этот, в основном, снимается в ролях придурков и дебилов, и если, например, он только что снялся в роли придурка, то в следующем фильме обязательно снимется в роли дебила. А после этого, когда Кокшенов сядет к микрофону, ему могут задать вопрос, типа, нравится ли вам ваш герой? И Кокшенов, ничего не подозревая, ответит: Да, мне нравится мой герой, он близок мне по духу и т.д. Вот нечто подобное произошло со мной, чего я от интеллигентной команды редакции «Эха Москвы», честно говоря, не ожидал. И потом, когда я пытался объяснить неэтичность такой манеры приглашения гостей в передачу редактору, ведающему разделом кино, та начала горячо защищать честь мундира, хвалить критика (хотя на вопрос «почему ничего не сказали мне о его выступлении перед передачей» -ничего не смогла вразумительно ответить) и, по-моему, так ничего и не поняла.