С молитвой о тебе
Шрифт:
— Ау! — позвала Кира.
А в ответ тишина, на призыв никто не отозвался.
Интересно, а какого уровня инструмент в этом Дворце творчества?
Ну а как вы думали, могла Кира развернуться и пойти дальше? Вот именно!
Кира выглянула за дверь, людей в коридоре поубавилось, и никто не обращал на нее внимания, значит, и спросить разрешения не у кого. Ну и ладно!
Она прошла через зал, поднялась на сцену, открыла крышку рояля. Инструмент оказался прекрасный, известной фирмы. Стоя, пробежала пальцами по клавишам
Кира села за инструмент, задумалась, прислушиваясь к своему внутреннему состоянию — что соответствует сейчас ее ощущениям? И улыбнулась!
Конечно, свиридовская «Метель»! Что в этом поселке обязательно к исполнению? Гимн данного населенного пункта!
И заиграла. Она погрузилась в музыку, сливаясь с ней, чувствуя радость солнечную внутри, и, закончив одно произведение, перешла к другому, к третьему, подчиняясь состоянию души — за Свиридовым последовал прозрачный Глюк, немного печальный и мистический Шопен, за ним озорной Моцарт…
Кира настолько погрузилась в слияние с музыкой, отдаваясь целиком этому единению, что забыла про время и не замечала ничего вокруг. Она взяла последнюю ноту, убрала плавно с клавиатуры кисть, вздохнула радостно, закрыла крышку рояля, встала… и чуть не упала, споткнувшись от неожиданности о сиденье, — зал был переполнен людьми! Все места заняты, люди толпились у стен, кто‑то даже сидел в проходах прямо на полу. И стояла абсолютная, звенящая тишина!
Кира так растерялась, что не знала, что сказать или сделать, и брякнула:
— Здрасьте… — чуть поклонившись.
И рухнули, как гром, аплодисменты! Люди повскакивали с мест, кричали «Браво!!», «Бис!!» и громкое «Еще!!». Она окончательно смутилась, немного напуганная такой активностью зрителей, и растерянно обводила зал взглядом. Зал хлопал в едином ритме и скандировал:
— Еще! Еще! Еще!
Она увидела, как, пробираясь через стоявших, к ней по проходу торопится Николай. Кира подошла к краю рампы, присела на корточки, он приподнялся ей навстречу, взял ее ладошки в руки.
— Ты великолепно, фантастически играла! — сказал он и спросил: — Сможешь еще?
— Конечно! — кивнула Кира, стараясь перекричать скандирующих. — Только надо крышку открыть, так звук лучше и насыщенней!
— Сейчас! — пообещал он.
Подтянулся на руках, легко и изящно запрыгнул на сцену, повернулся к зрителям, сделал успокаивающий жест, дождался, когда слушатели постепенно затихнут и объявил:
— Кира Владимировна сыграет еще.
— Ура! — крикнул кто‑то, люди рассмеялись на такое непосредственное проявление радости.
Николай поднял и укрепил крышку рояля, подмигнул Кире и ободряюще пожал ей руку.
— А что играть? — шепотом спросила у него Кира.
— Все, что хочешь, — рекомендовал Крайнов, быстро прошел к краю сцены и спрыгнул в зал.
Кира снова села за рояль, подумала и решила, что будет играть
Крайнов обсуждал с ребятами план мероприятий, когда одному из них позвонили на мобильный. Пацан выслушал и сообщил остальным:
— Слушайте! Там внизу кто‑то офигенно играет на пианино, наши уже там! Погнали!
Крайнов сразу понял, кто может играть на пианино внизу, и «погнал» вместе со всеми. Уже на лестнице второго этажа было слышно музыку, а в концертный зал со всех сторон подтягивались люди. Когда он вошел, то увидел поразительную картину: Кира на сцене играла, отключившись от всего окружающего, а все входившие и входившие люди очень осторожно пробирались вперед и тихо рассаживались на зрительских креслах, завороженные игрой. Первые десять рядов были уже плотно заняты слушателями.
Здесь находилась и вся танцевальная группа в костюмах вместе с их зрителями, и артисты самодеятельного театра, вместе с режиссером и тоже в костюмах, а народ все шел и шел. Не произнося ни слова, делая красноречивые жесты, призывающие к тишине — приложенный палец к губам, медленно и осторожно откидывали сиденья кресел и усаживались. Николай тоже занял свободное место, крайнее в двенадцатом ряду, и уже не мог оторвать взгляда от Киры.
Она играла так, словно сама была музыкой! И была прекрасна, как эта музыка!
Он слушал, смотрел на нее, не отрываясь, и душа поднималась куда‑то ввысь, и мурашки восторга бежали волнами по телу, и наворачивались слезы.
Сколько она играла, наверное, не знал никто, не замечая времени, так же, как она сама. Кира взяла последнюю высокую ноту, потрясающе плавным движением подняла кисть, вздохнула легко и радостно, закрыла крышку рояля, встала и чуть не споткнулась о сиденье, увидев людей в зале. И выражение ее лица сделалось вдруг таким растерянным и удивленным, что Крайнов обернулся, не сообразив сразу, что так сильно ее удивило, — и чуть не присвистнул! Народу набилось в зале до отказа — люди стояли плотными рядами у стен и в проходе, кто‑то сидел в проходе между кресел и перед первым рядом прямо на полу — и стояла звенящая, потрясенная тишина!
Кира как‑то невпопад потерянно поздоровалась… и тут рухнул такой шквал аплодисментов, что звякнули хрустальные висюльки люстры на потолке. Николай посмотрел на Киру и понял, что пора спасать любимую, настолько растерянной и недоумевающей она выглядела, и, встав с места, быстро начал пробираться к ней сквозь толпу.
Она играла, наверное, еще больше часа, но, закончив очередное произведение, решительно поднялась с места, поклонилась и сказала:
— Все!
Зал дружно, единым дыханием издал разочарованный возглас.